Вот дед дает, шепнул мне Степка.
Да, разошелся старый ловелас.
Всем было весело. Даже Михаил Александрович вне обыкновения шутил и рассказывал анекдоты. Потом дед достал гитару и, адресуясь к Памеле, страстно завел «Очи черные». Памела поплыла...
«Ну, дед, ну, дает», поразилась я. Дальше больше: отец перешел к приблатненным песенкам, которые они распевали на пару с Сашкой, исполнившим роль крутого жигана. А дед с гитарой в руках сбацал чечетку. Памела была в восторге, Джед тоже.
Мы еще долго так веселились, пока Санька не предложил пойти на воздух проветриться. Профессор Маклахен к этому времени уже дремал в кресле, Михаил вел беседы с молодежью, а Памела с дедом уже никого не замечали вокруг.
Господи, как же хорошо, сказала я, выходя на крыльцо и вдыхая свежий ночной воздух. Здесь посидим или пройдемся?
Пошли погуляем, предложил Санька.
Мы вышли на тропинку, огибающую наши дачи. Если бы мы жили в деревне, то правильно было бы сказать, что мы вышли за околицу. Сашка обнял меня за плечи, и мы потопали между березами, посаженными вокруг поселка еще первыми поселенцами лет пятьдесят назад. Декорация была предельно романтичная: ночь, луна, трель соловья. И вдруг из темноты прогремел голос:
Это как же понимать?
Я аж вздрогнула и прижалась к Сашке.
Гости за столом, а хозяйка в кустах целуется? продолжил голос.
Господи, Боже ты мой! Михаил, ты, что ли? Я перевела дыхание. Напугал до смерти. Кто целуется-то? А впрочем, тебе-то что за дело? Шел бы ты спать.
Я бы пошел, но поскольку теперь это не мой дом, я не знаю, где мне можно лечь.
«Ну, положим, этот дом никогда твоим не был», подумала я.
Однако он прав, сказала я Саньке, надо куда-то всех разложить.
Погуляем
немного и разложишь. Куда спешить?
У Саньки было явно романтичное настроение, у меня, впрочем, тоже.
«Ладно, подумала я, полчаса ничего не решают».
И мы пошли гулять дальше. Однако голос моего бывшего нудно взывал из темноты к моей совести.
Чтоб он провалился, озлилась я, все настроение испортил. Ладно, Сань, пошли обратно. Он все равно не отвяжется, я его знаю.
Сашка проводил меня до калитки и отправился на свою дачу. Михаил же плелся за мной следом и ныл:
Марианна, может, действительно погуляем? Ночь какая дивная.
Ну и гад же ты, Лаврушин. Ты когда от меня отстанешь? Что ты лезешь в мою личную жизнь?
Михаил Александрович понурился.
Ну, ладно, смягчилась я, пошли укладываться.
Дед с Памелой ворковали на террасе, мальчишки играли в шахматы, а пьяненький Джед по-прежнему дремал в кресле.
Ребята, давайте спать ложиться, крикнула я парням. Пап, предлагаю Джеда положить в твою комнату, там еще диван есть, Сережку к Степану, а Памелу в комнату для гостей. Я сейчас постелю.
А я где буду спать? обиженно спросил бывший.
«Действительно. А где же он будет спать? Комнат-то больше нет», призадумалась я.
Я могу лечь в твоей комнате на полу, выдвинул предложение Михаил Александрович. Ты знаешь, я неприхотлив.
Я аж задохнулась от подобной наглости.
Ну уж нет. Еще чего захотел?
Это почему же нет? У тебя что, конкретные планы на нынешнюю ночь?
Нет у меня никаких планов. А впрочем, какое твое, собственно, дело до моих планов?
Тихо начавшаяся перепалка стала перерастать в скандал.
В чем проблема? заглянул в гостиную отец.
Да вот, как выяснилось, мне в этом доме нет места, драматически заявил бывший.
На шум подтянулись мальчишки.
Пап, ложись на мою кровать, а я лягу на полу, предложил Степка.
Ну, зачем же на полу? сказал отец. Сергей ляжет у Степки, мы с Памелой в комнате для гостей, а Михаил с Джедом в моем кабинете, там диван есть.
У меня отвисла челюсть.
Хоть бы внука постеснялся, прошипела я, а дед сделал невинное лицо.
После такого предложения Михаила чуть удар не хватил.
Я не стану спать с мужчиной, взвизгнул он.
Я молча подала ему комплект постельного белья и решительно указала направление на второй этаж.
Ну, что ты так кипятишься? урезонивал Михаила Александровича отец. Во-первых, Джед гетеросексуал. Так что бояться тебе нечего. Во-вторых, он уже давно импотент. Так что иди в кабинет и спи спокойно. Я за базар отвечаю.
Я возвела глаза к абажуру, а мальчишки с трудом сдерживали смех. Михаил Александрович не нашелся, что возразить бывшему тестю, и несолоно хлебавши отправился на второй этаж. Следом за ним мальчишки почти перенесли сонного профессора. Я быстро перемыла посуду, приняла душ и упала в постель. Теперь только поняла, что смертельно устала.
Не знаю, сколько я проспала, когда меня будто что-то толкнуло. Сплю я очень чутко и могу проснуться, даже если на меня просто посмотреть. В свете луны на меня надвигалась тень.
Кто здесь? всполошилась я.
Конечно, это мог быть Михаил, нахал бессовестный. Но в очертаниях надвигающейся фигуры было что-то незнакомое.
Санька? С ума сошел!
Крепкая рука закрыла мне рот и...
Проснулась я с сильной головной болью. С трудом разлепила веки и посмотрела на часы.
Бог мой, почти двенадцать. Ну и здорова же я спать.
Это точно, заглянул ко мне в комнату Степка. Ты чего, подружка, спишь так долго? Мы уже на речку сбегали, искупались.
«Вот счастливые... А у меня голова раскалывается. И тут я вспомнила свое ночное видение. Что это было? Сон? Но ощущения какие-то явственные. И если это был сон, то кого я во сне видела? Вроде бы мужчину. Мужчина шел ко мне, а потом я ничего не помню».