«Мне чужого не надо», добавляю мысленно. Вслух не хочу, слишком пафосно фраза звучит. Да и роли особой не играет.
Выглядеть чопорной правильной дамой теперь нет никакого смысла. Пусть из нас двоих в отношениях на тот момент состоял именно Платонов, а не я, по факту в измене жениха мы участвовали оба. И это неприятный факт, как ни крути.
Четвертое, продолжаю без паузы, последствия нашей ночи для меня тоже стали сюрпризом. В свою защиту хочу заметить, что средства защиты, а именно презервативы, были твои, и обвинить меня в том, что я их как-то испортила, дабы тебя подловить, ты не можешь.
Что? Ты о чем? Платонов не скрывает удивления.
О девяноста восьми процентах надежности контрацептивов, которые именно на нас дали сбой.
Погоди-ка ты намекаешь, что я
Я просто проговариваю все моменты, перебиваю, выделяя голосом основное слово, и только теперь на пару мгновений прячу глаза за ресницами, давая себе передышку.
Господи, может, меня действительно несет не в ту степь, но я хочу обговорить все от и до, чтобы он однозначно понял я не пыталась поймать его на живот. Ни в коем случае. Нет.
Оля
Подожди, Сереж, вновь поднимаю ладонь, прося тишины, у меня остался последний пункт.
Встречаюсь с ним взглядом и не отвожу.
«Пожалуйста», уговариваю мысленно.
И он сдается.
Хорошо, произносит, делает паузу и добавляет. Говори.
Киваю, тем самым выражая благодарность, и спешу озвучить самое важное:
У меня отрицательный резус-фактор. Аборт практически приговор. И я на него не пойду, даже если станешь угрожать и тянуть силком. Ты можешь не верить, но беременность для меня чудо. Особенно после всего, что довелось пережить. А малыш, которого я ношу, оставляю на кровати для опоры лишь одну руку, а второй накрываю плоский живот, уже любимый малыш. Я от него не откажусь. Ни за что. И всячески буду защищать ото всего и ото всех.
А если я буду против? приподнимает темную бровь Платонов. Ты же в курсе, что я состою в отношениях.
Да в курсе, киваю, стараясь говорить ровно, не выдавая паники. Это твое право. Строить отношения. Жениться. Я никоим образом на тебя не претендую. Меня волнует только ребенок.
А как же финансовая составляющая? прищуривает голубые лазеры.
Не отвожу взгляд. Пусть видит, что я не лгу и ничего не утаиваю.
Я справлюсь, не переживай. И никогда не буду претендовать на что-то твое. Скажу больше, чтобы успокоить тебя и твою будущую жену я предлагаю написать тебе расписку, что не имею никаких претензий, как к мужчине, от которого жду ребенка. Я даже обещаю заверить ее нотариально. А когда мой сын или дочь родится, а расписка превратится в филькину грамоту, я, чтобы тебя полностью обезопасить, составлю с тобой соглашение, где пропишу, что ежемесячные алименты на ребенка будут составлять, допустим, сто рублей в месяц до достижения им восемнадцати лет. Так ты точно будешь знать, что я ни на что не претендую и в один прекрасный момент не приду в твой дом и не потребую чего-то невозможного.
Замолкаю, озвучив самое сложное, но теперь и Сергей не спешит подавать голос. Наклонив голову, он некоторое время отстраненно сверлит пол, явно что-то просчитывая, затем поднимает взгляд на меня:
Признаться, твои умозаключения, Оля, меня пугают, произносит он, не сдерживая смешка и не спеша говорить ни да, ни нет на мое предложение. Скажи-ка, когда ты успела так детально все продумать, если узнала о беременности лишь пару часов назад?
Пожимаю плечами и моментально кривлюсь от прострелившей спину боли. Забылась, увлекшись разговором, вот и получаю отдачу.
Я юрист, Сергей. Думать моя работа, произношу на выдохе. А затем, как в омут головой бросаюсь. Можешь ставить мне любые условия кроме аборта. На него я не пойду. На остальное согласна.
Повторяю уже ранее озвученное.
Я тебя услышал, кивает он в ответ и, оттолкнувшись от подоконника, начинает приближаться. Так, Оль, на сегодня давай закончим. Ты очень устала, и не спорь. Сейчас я помогу тебе лечь. Завтра приду после обеда, и мы продолжим.
То есть, ты озвучишь ответ завтра? признаться ожидание
пугает меня сильнее, чем то, как откровенно и запросто касается меня мужчина, помогая вытянуться на постели.
Нет, завтра мы обсудим детали. О том, что я не стану настаивать на аборте, говорю сейчас. Тебе противопоказано нервничать, и я с этим полностью согласен.
В порыве благодарности, тянусь к его ладони, которую он не успевает убрать, и, перехватив, пожимаю.
Спасибо, Сереж, сиплю, стараясь не заплакать на эмоциях.
Не за что, Оль, отдыхай, мою ладонь аккуратно пожимают в ответ, а виска всего на мгновение касаются сухие горячие губы.
ГЛАВА 11
СЕРГЕЙНа улицу выхожу с четким желанием размозжить тупые головы всех, кто был причастен к похищению и издевательствам над девчонками. Достать каждую падаль и научить тому, что женщин обижать нельзя.
Колотит не по-детски. Кулаки чешутся, жесть.
Одна беда, проучивать уже некого. Всех положили еще в день налета. Целенаправленно, без раздумий, без жалости и желания посадить мразей на скамью подсудимых.
Что бы их там ждало? В суде этом? Общественное порицание? Несколько лет колонии, а потом свобода? Лайтовая жизнь без ночных кошмаров и сладкие воспоминания, как издевались над беззащитными девочками?