Нет уж! К чертям такую справедливость. Собакам собачья смерть.
Ни одна падаль не ушла от наказания. Все до единого сдохли. Погибли при задержании, как я отразил в отчете.
И ни один боец из спецподразделения, кто присутствовал при штурме заброшенного предприятия и освобождении заложников, не сказал слова против, не сделал попытки заступиться за шакалов и после не написал рапорт на мое самоуправство.
Поддержали молча, как умеют бывалые. Выразив это лишь глазами и жестом.
Уверен, в тот момент каждый представлял на месте Ирины, Ольги и третьей идиотки, попавшей под раздачу благодаря собственной тупости, своих родных и близких сестер, подруг, дочерей. Видел в измученных голодом и жаждой, избитых и истерзанных девочках собственное бессилие перед суровыми обстоятельствами, которые порой играют против тебя. Когда думаешь, что сумел защитить самое ценное всеми доступными способами, а в итоге всё равно облажался. Безбашенный враг оказался хитрее и нашел лазейку как совершить свое бесчинство.
И кто знает, оставь эту тварь жить на земле дальше, не придет ли она снова? Уже за твоими близкими и не сделает ли с ними что-то еще более кошмарное
Нет. Мне повторения этой херни совсем не нужно. Ни в каком виде.
Достаточно того, что сестренка пострадала морально. Ее, слава богу, физически не тронули, но эмоционально почти сломали. Теперь Иришка плотно работает с психологом.
Зато Ольге досталось жестко. Стоит хоть на секунду прикрыть глаза и я снова и снова вижу худенькое измученное тело, которое держал на руках, вытаскивая из заброшки, и не ощущал при этом ее веса, вижу исполосованную спину, рваные раны, разодранные в кровь запястья, потрескавшиеся и покрытые коркой губы.
Один сплошной комок боли. И ты ничем не можешь помочь.
Дьявол! Колотит от бессилия что тогда, что сейчас.
Но сейчас даже больше, потому что на старые воспоминания накладываются новые вводные, и мозг просто в астрал от злости выносит.
Несколько дней назад, доставив находящуюся без сознания Олю в клинику, я был шокирован, узнав, что она беременна. Услышав про срок, понял, что предположительно от меня. Теперь же я это знаю точно.
Хватило одного разговора и умения считывать людей, которое давно стало частью моей сущности. Иначе в моем жестоком мире долго не протянешь. Сольют или разыграют, как глупую пешку, за нефиг делать. И то, и другое мне нахрен не упало.
Но это все лирика.
Главное в ином. Беременную моим ребенком женщину обижали и прессовали. Но она боец и умница, выстояла, как и наш ребенок, который, чувствуя мать и ее настрой, тоже захотел жить.
Да уж, оба они бойцы. Гнущиеся под обстоятельствами, но не ломающиеся. Умеющие показывать зубки и переть против всех и вся.
А сегодня Олька просто добила, потому что попыталась выстоять против меня. Будто я стал главным злодеем, желающим нанести ей новый удар отнять то, что она уже безоговорочно приняла, полюбила и считает своим.
Пи..дец!
Вот уж никогда не думал, что попаду в такой переплет. Буду доказывать, что не мразь, и охреневать от веских доводов, которыми закидает едва-едва пришедшая в себя будущая мать моего первенца и по совместительству настоящая львица.
Хотя стоит отдать Сорокиной должное, кое-какие дельные мысли она всё же подкинула. И я непременно их проверю.
Теперь это дело чести.
Шумно выдохнув, провожу пятерней по волосам и с силой вдавливаю подушки пальцев с короткими ногтями в кожу головы. Хочется вытряхнуть из нее бессильную злобу на дурацкие обстоятельства и сосредоточиться на важном.
А это, прежде всего, безопасность Ольги и ребенка.
То, что меня выпустили из-под стражи, сняв обвинения во взятничестве, что в общем-то было хорошо спланированной частью масштабной операции по раскрытию преступной группировки на самом высоком уровне, еще не говорит о том, что дело моего будущего тестя Бестужева до конца закрыто.
Нет. Это не так.
Да что там совершенно не так. Процесс запущен, но финал еще далеко.
Николай Павлович, конечно, сдал своих поднебесных хозяев, и братец его теперь из-под стражи не выйдет, а долго будет чалиться на нарах, забыв об УДО, как о несбыточной мечте, но не стоит обесценивать возможности тех, кто пока еще так и находится на свободе.
Дружков у отца Маруси, моей навязанной обстоятельствами невесты, хватает. Так же, как и прихлебателей, готовых ради серебряных целковых продать и маму, и папу, и родину, а уж совершить преступление и подавно.
Рисковать дорогими мне людьми я не готов. Поэтому мать уже второй месяц гостит в Карелии у бывшего коллеги, а теперь уже ее ухажера Олисова Игоря Олеговича. За сестренкой Ириной приглядывает ее жених Михаил Самков.
И в общем-то других слабых мест до недавнего времени у меня не было, что при хреновом раскладе просто прекрасно.
Но Сорокина и ее беременность внесли коррективы. И с этим теперь придется считаться.
Достав сотовый, который ставил на беззвучный, чтобы никто не отвлекал от важного разговора при посещении клиники, проверяю пропущенные. Пара вызовов из приемной от Инги Норкиной, еще по одному от Михи Самкова и от Ромки Степнова, начальника убойного, и шесть от Маруси.