Группа поиска взяла в кольцо отлично оборудованную пулеметную позицию, соединенную с основной траншеей широким ходом сообщения. Подползли к самому брустверу и осторожно заглянули в окоп.
У пулемета действительно никого не было. «Погреться пошел, решил младший лейтенант, ну что ж, устроим фрицу торжественную встречу».
Он перекинул за спину автомат и, вытащив полюбившийся еще с той войны трофейный финский нож, поудобней оперся на бруствер. В этот момент ударил пулемет. Разведчик отшатнулся. В этом было что-то нереальное. Стреляющий пулемет и никакого пулеметчика. Наконец пулемет смолк. Иван сдвинул шапку и утер покрытое испариной лицо. Потом решительно перевалился через бруствер и съехал в окоп.
Пулемет был вморожен сошками в лед, а от спускового крючка вдоль хода сообщения тянулся шнур. Иван дал команду разведгруппе оттянуться в сторону, а сам, перерезав шнур, расположился неподалеку.
Спустя десять минут в ходу сообщения послышались шаги. Немец бежал сгорбившись, пропуская между пальцев шнур. Он то и дело останавливался и согревал пальцы. Наконец добрался до окопа. Ругнувшись, наклонился над пулеметом. Спустя минуту фриц для проверки дернул шнур, отчего пулемет выплюнул короткую очередь, и сразу немец вприпрыжку бросился назад, на ходу отчаянно потирая замерзшие руки.
Иван расслабился. Все обошлось. Но с этим любителем погреться стоило разобраться попозднее.
Через час они облазили все траншеи. Похоже, здесь стояла рота. Офицерскую землянку они обнаружили, но вот как без шума произвести захват, а потом оторваться от полутора сотен хорошо вооруженных гитлеровцев, Воробьев не представлял. И потому решил двигаться дальше.
К рассвету остановились на дневку в лесочке километрах в трех за передним краем. Недалеко виднелась небольшая деревенька. Снега насыпало столько, что нижние ветки елей пригнулись к земле и вмерзли в наст, образовав странные, почти сказочные шатры. Бойцы прорыли ходы и забрались под кроны. В такой близости от противника огонь не разведешь, поэтому хлеб и тушенку отогревали, засунув банки под ватники.
День тянулся отчаянно долго. Казалось, что природа сыграла какую-то странную шутку и сделала его длиннее ночи. Наконец солнце скрылось за кронами и стало быстро темнеть.
Разведгруппа начала выдвижение. Воробьев решил подобраться к крайним домам деревни и узнать, где немцы. Когда до околицы оставалось около сотни шагов, от двигавшейся впереди группы поиска пришел сигнал опасности. Командир пополз вперед.
Товарищ младший лейтенант, там что-то непонятное на околице. Пятно какое-то необычное, издали не разберешь.
Первый закон разведки: непонятное опасно, необычное смертельно. Иван подтянул автомат, положил на него обе рукавицы, уперся в них подбородком и напряг зрение, но как ни старался, разглядеть преграду не сумел. Он выслал вперед пару разведчиков. Когда они вернулись, на ребят было страшно смотреть.
Командир, там ребенок. Грудничок Животиком
на забор насажен. Давно. Заледенел весь.
Когда люди немного успокоились, Воробьев приказал двоим тихонько подобраться к крайнему дому и расспросить хозяев.
Разведчики вернулись через полчаса. Сибиряка-сержанта, старшего дозора, когда он пересказывал услышанное от жителей, трясло. Фашисты приехали в деревню позавчера утром. Солдаты пошли по домам с приказом всем жителям деревни от двенадцати до шестидесяти лет прибыть на околицу с лопатами для рытья окопов. Одна молодая женщина, недавно родившая, подошла к офицеру, держа на руках завернутого в одеяло младенца, и попросила оставить ее дома. Гитлеровец молча выслушал молодую мать, а затем внезапно шагнул вперед и, выхватив ребенка, с размаху насадил его животиком на заборный кол. Мать страшно закричала и бросилась на убийцу. Стоящий рядом автоматчик застрелил ее.
Так будет со всяким, кто откажется работать, перевели крестьянам слова офицера.
Убирать труп матери и ребенка запретили.
Разведчики молчали. Сержант, держа самокрутку дрожащими пальцами, прикурил и добавил:
А немцев в деревне сейчас нет, командир.
Группа двинулась дальше.
Перед рассветом вышли к наезженной дороге. Здесь, отдохнув, и устроили засаду.
Время от времени мимо проезжали грузовики, протащился гужевой обоз. Но все это было не то. Наконец, уже на закате, у поворота показалась куцая колонна из пары мотоциклистов, легковой машины и штабного автобуса. Группы захвата и прикрытия подтянулись поближе. Когда колонна поравнялась с засадой, Иван бросил под колеса автобуса противотанковую гранату. Взрыв! Зло ударили автоматы разведчиков. Потерявшие управление мотоциклы скатились в кюветы. Иван швырнул в окно повалившегося автобуса имитационную гранату и бросился вперед вместе с группой захвата. Вновь заработали ППД. Иван упал в снег и остервенело закричал:
Не стрелять, мать вашу не стрелять!
Но было уже поздно. Расстрелянные фашисты сползали с сидений.
Иван расстроенно сел на снег.
Что ж вы, ребята?..
Кто-то глухо произнес:
Прости, командир, не удержались.
Делать было нечего. Разведчики быстро обыскали убитых, забрали документы, набили два вещмешка штабными бумагами и двинулись обратно.