На следующее утро группа залегла у той же деревни. Все целы и невредимы, но настроение было подавленным. Боевая задача не выполнена. Кончались продукты. Да и немцы зашевелились. По еще не так давно сонным и заснеженным лесным дорогам носились мотоциклисты и раскатывали грузовики, набитые солдатами. Надо было срочно что-то делать. К вечеру Воробьева осенило.
На закате он собрал разведгруппу. После краткого инструктажа лица бойцов посветлели.
Вот это дело, командир.
Они двинулись, когда появились звезды на небе. Спустя час вышли к месту своего перехода через линию фронта. После наблюдения стало ясно, что любители пострелять из пулеметов не вылезая из теплых землянок не изменили своим привычкам. И Иван дал команду действовать.
Бойцы бесшумно забрались на накат. Для больших труб приготовили по противотанковой гранате, для маленьких по связке из четырех лимонок.
Командир с группой захвата подобрался к офицерской землянке. Повинуясь короткому жесту, вперед метнулись две хищные тени, и спустя мгновение впереди раздался еле слышный всхлип, а фигура часового, поддерживаемая сильными руками, плавно и без единого звука осела на землю. Трое разведчиков сгрудились у входа. Командир глубоко вдохнул и, распахнув дверь ударом ноги, ворвался внутрь.
В землянке горела керосиновая лампа. Прямо перед входом, за тяжелым дубовым столом сидел офицер. Он спал, положив голову на сцепленные руки. В углу дремал телефонист с примотанной бинтом к голове телефонной трубкой.
Застучали ППД. Телефонист в углу дернулся и сполз по стене. Иван одним прыжком подскочил к столу и, схватив офицера за грудки, потянул на себя. Но тут обмерзшие за несколько суток валенки заскользили по полу, и младший лейтенант почувствовал, что его затягивает под стол.
Ах, мать твою!.. Он поднатужился и, наподдав коленом столешницу, перекинул через себя фашиста вместе со столом.
Офицер рухнул, потеряв сознание. В этот момент раздалось несколько приглушенных взрывов. Это означало, что почти полторы сотни захватчиков закончили свой путь по русской земле. Чугунные печки сыграли роль огромных гранатных рубашек, превратив все, что находилось в землянках нары, солдат, их оружие буквально в ошметки.
Спустя несколько дней, когда наши войска уже перешли в наступление, в батальон прибыл корреспондент фронтовой газеты, чтобы написать о состоявшемся поиске.
Для такого случая со сборного пункта для военнопленных даже привезли того самого гауптмана. Корреспондент облазил опустевшие позиции немцев, к тому времени оставшиеся в тылу наступавших войск, даже отодрал приколоченные крест-накрест доски от дверей одной из землянок. Но в нос ударил такой густой трупный запах, что заглянуть внутрь никто не решился. Похоже, немцы даже не стали выносить останки погибших. А потом попросил младшего лейтенанта для фотографии вновь перекинуть через себя офицера. Хотя бы без стола. Разведчики ему все уши прожужжали о том, как немец летел под потолком землянки, будто ласточка. Иван смущенно усмехнулся, потом подошел к гауптману, схватил его за грудки и отступил.
Не, не могу. Больно тяжел.
Корреспондент опешил.
Но ведь вы же его уже того.
Так это тогда. А сейчас не могу.
Пришлось газете обойтись без занимательного снимка.
За этот поиск младший лейтенант Воробьев получил один из первых орденов Отечественной войны.
А война продолжалась. Иван Воробьев прошел славный путь, закончив войну в звании старшего лейтенанта. Он несколько раз прыгал с парашютом в немецкий тыл, назначался начальником объединенного почетного караула советских войск в Бухаресте, был военным советником за границей. Служил он и после войны. Но те, первые, самые трудные военные годы навсегда остались в его памяти.