Произошло это неожиданно.
Вчера, в субботу, на переменке, после научатеизма, перед французским, подошел Сова и вдруг поздоровался за руку. Лекцию-то он, ясное дело, прогулял.
Марк удивился. Хоть они учились на одном и том же отделении международной журналистики и были в одной языковой группе, никогда раньше не ручкались. Кивнут друг дружке Богоявленский небрежно, Марк как бы рассеянно и всё.
А тут Сова говорит, как-то очень попросту, по-дружески:
Слушай, Маркс, наша ударная бригада завтра устраивает тужилки по Масленице. Давай с нами.
Что вы устраиваете? растерялся Марк. Не ждал такого. И что Сова его «Марксом» назвал, тоже было неожиданно. Раньше обращался по фамилии, и то нечасто. На первом курсе Марк сильно гордился, что уже растет борода (на самом деле пух и перья потом, когда началась военка, пришлось сбрить), так с тех пор кличка «Маркс» и прилипла. Не самая плохая вообще-то, для журфака.
А еще русский человек, ухмыльнулся Сова, но по-доброму. Надо знать традиции своего народа. Особенно дающие повод выпить. По Масленице на Руси полагалось тужить. Короче программа такая. В шестнадцать ноль-ноль катание на тройках. Я заказал двое саней, там сажают по трое, так что есть одно свободное место. Далее официальная часть какая не скажу, сюрприз. Потом завалимся к Башке. Его сеструха напечет блинов и свалит, флэт в нашем полном распоряжении.
Лёха Головко жил под присмотром старшей сестры и ее мужа во внешторговском кооперативе, в Кунцеве.
У Марка от радости защекотало в груди, но он виду не подал. Насупил лоб и лениво:
Завтра? В принципе можно Чем дома сидеть.
Ну и зашибись. Встречаемся в усадьбе Кусково, перед главным входом. Без четверти четыре, не опаздывать. Сначала будет аперитив на пленэре, для разгону. Притарань батл цветного, это твой взнос. Башка обеспечивает хату и блины, Баклажан водяру, Фред песни и пляски, у Серого особое спецзадание, я отвечаю за культурную программу и осуществляю общее идейное руководство.
Почему его вдруг позвали, признали своим, непонятно. Самой лестной
был встречен одобрительно.
Литр это лучше, чем пол-литра, изрек Башка. Тыща грамм делим на шесть. Получаем четыре глотка на рыло. Буду по кадыку считать.
И первым, запрокинув голову, булькнул четыре раза выдул ровно одну шестую. Чувствовался навык. Пустили вермут по кругу, потом Башка размахнулся и подкинул пустую бутылку выше старой ели силища у него была бычья.
Когда упадет, чтоб были уже в санях! крикнул Сова.
И все шумно ломанули по аллее в сторону желтеющего графского дворца. У Марка в горле стоял сладко-горький привкус и слегка покруживало, но было весело.
Тройки действительно уже стояли на берегу белого пруда. У лошадей в гривах ленты, на дугах колокольчики, возницы (или как они называются кучера?) в бутафорских красных тулупах. Сова показал одному, потом второму какую-то бумажку. Наверно квитанцию.
Махнул:
Башка, Маркс, со мной! Остальные во вторую!
Настроение у Марка скакнуло еще выше, на несколько градусов. Во-первых, повело от вермута. Во-вторых, на тройки пялилась публика воскресенье, народу перед дворцом было много. А в-третьих и главных: то, что Сова посадил его в свои сани, означало: место в «команде» у Марка будет выше, чем у Фреда, Серого и даже Баклажана. Те для Совы свита, полезные людишки, а выражаясь попросту обслуга. Струцкий шестерит на посылках, казах башляет, Азазелло тоже зачем-нибудь нужен. На равных Сова только с Башкой а выходит, что и с Марком. Никакой пользы от него Сове нет и быть не может. Значит, это приглашение в друзья. Дружить с Богоявленским, ни фига себе!
Но виду, конечно, не подал.
Катали их по пруду, слава богу, недолго: в один конец, потом обратно, и разок вокруг острова, с накреном Марк чуть не вывалился на повороте. Хайлайтом аттракциона был момент, когда коренник задрал хвост, продемонстрировав, что он жеребец, а не кобыла, и прямо на бегу навалил яблок. Башка с Совой от хохота чуть не задохнулись, и Марк тоже посмеялся, но сдержанно. Болконский же.
Минут пятнадцать продолжалось масленичное катанье. Разогретый вермутом Марк даже не успел замерзнуть.
Вторая часть парада, объявил Сова, когда вылезли из саней. Торжественная. Вопросов не задавать, топать за Иваном Сусаниным. Картинным жестом показал на Серого. Приготовил, Серый?
А то, осклабился тот. Рота, за мной!
Снова спустились на лед, почапали на ту сторону пруда, где темнела лесопарковая зона. Короткий февральский день заканчивался, уже начинало смеркаться.
Шли так: впереди Серый, за ним плечом к плечу Марк, Сова, Фред и Башка, сзади тащил брякающую сумку Баклажан.
Фред, анекдот расскажи, не попросил, а велел Сова. И пояснил Марку: Стручок собиратель народного фольклора. На все случаи жизни анекдоты знает.
Прозвучало это так, будто Сова идет с Марком, а остальные вроде как сбоку. Было приятно. И окончательно стало ясно, что Фред в «команде» на положении шута, вон «Стручком» назвали даже ухом не повел, только оскалился.
У микрофона народный артист СССР Федор Струцкий! провозгласил он конферансным голосом. Короче, встречаются два еврея. «Я вам приветствую, Моня. Что вы себе думаете? Я устроился на работу первым балалаечником в оркестр русских народных инструментов, и, вы не поверите, там-таки есть один русский! Они всюду пролезут!»