Это из-за «Арсенала», я-то мало кому сдался, скромно ответил Васильев, но слышно было ему приятно. Не проблема. Для милого дружка сережку из ушка. А что за кадр? Богиня или субретка? Это с ней у тебя производственные трудности?
Кадр из тех, которые решают всё, нашелся Марк. В кругу Гриваса вечно перебрасывались советскими цитатами, такой там был стиль. Не объяснять же, что просишь не для себя.
Даже так? Заинтриговал. Ровно без четверти семь будьте у окошка администратора. Пропуска закончились, но я спущусь и проведу вас. Заодно дам экспертную оценку по
кадровому вопросу. Лады? Всё, пока. Дядя Гриша пошел квасить. Папе-маме привет.
И разъединился.
Марк тут же позвонил Сове. Сказал: план немного меняется. Придется мне тоже подъехать Васильев меня знает, а вас нет. Без двадцати встречаемся, не опоздайте.
Сам к нам выйдет? Вообще супер! восхитился Богоявленский. Спасибо, Маркс, ты чемпион мира. Я у тебя в долгу, как в шелку. Заодно познакомишься с моей принцессой. Я ее еще никому из наших не показывал, будешь первый.
Поглядеть на гебешную принцессу, конечно, тоже любопытно, но главное Сова понял: Маркс зря языком не треплет. Если пообещал сделает. Хоть живого Григория Васильева за шкирку приволочет.
ТЕОРИЯ БРАКА
Время надо было рассчитать так, чтобы ни в коем случае не прийти первым еще не хватало! И так уже too much, что специально приперся из дому провести его величество с фавориткой на увеселение. Но и припоздниться ни в коем случае нельзя: Сова появится без двадцати, а без четверти уже должен выйти Гривас. При этом не парк Кусково, за кустами не спрячешься. Прямая, как палка, улица Герцена, и перед входом толпень. Не из нее же выныривать будет ясно, что топтался в ожидании, как шестерка.
В общем, встал на углу, высовывался, следил за подъезжающими к ЦДЛ тачками. Не на метро же Сова привезет свою фифу.
Из-за этого просчета чуть не пропустил. Толковище на тротуаре действительно было ломовое, и не обычного домлитовского замеса, не дяди-тёти интеллигентного вида. В основном молодежь, притом хиповая: у парней хайр до плеч, герлухи тоже с распущенными волосами, многие в банданах, портки у всех клешеные. Если б под фонарем у входа не мелькнула ярко-красная аляска Богоявленского, Марк его прозевал бы.
Подошел, окликнул.
Хай! Ты давно тут?
Только что подгребли от метро, сказал Сова, протягивая руку. Знакомься, Насть, это и есть Маркс, сын писателя Рогачова.
А чего не на тачке? спросил Марк, глядя на девушку. Я вообще-то Марк, Маркс это кличка.
Я догадалась, что кличка. Настя.
Лицо нежное, большеглазое, с улыбчивыми губами, то ли ненакрашенными, то ли помада такая незаметная, ресницы длинные и густые, но натуральные, не накрашенные. Ëкалэмэнэ, какая же красавица! В первую минуту Марк даже не обратил внимания, во что она одета, а всегда срисовывал прикид автоматически, сразу зачисляя объект в ту или иную социальную категорию.
Но одета подруга Совы тоже была топово. В темно-синее велюровое пальто со спущенным на плечи капюшоном, шапка «боярышня», оленьего меха всё не «березовое», привозное. В общем как есть принцесса. И больше всего это чувствовалось по тому, как она держалась. Выпендрежа ноль. Улыбается просто и мило. Протягивая руку, сняла перчатку, хотя обычно герлы, изображающие светскость, этого не делают типа дамам не обязательно. Кисть узкая, теплая, ногти коротко остриженные, без лака.
С тоскливым чувством подумалось: господи, почему всё в жизни достается богоявленским. Ладно карьерные ништяки, ладно шмотки-загранки, но еще и самые лучшие девушки, о которых только мечтать.
Савва хотел взять такси, но на метро быстрее. Мне сюда по прямой, всего одна остановка от «Пушкинской», сказала Настя.
Ну естественно где еще и жить принцессам, если не в самом центре.
Блин, билеты по двадцать рэ толкают. Ты нас точно проведешь? спросил Сова, а Марк подумал, что не стал бы при Насте говорить «блин» было в ней что-то такое.
Диспозиция следующая, деловито ответил Марк, с трудом отводя взгляд от Настиного лица. С входными совсем чума. Гривас, в смысле Васильев, сначала ни в какую. Нет мест и всё. Пришлось наврать, что я приду с любовью всей моей жизни и матерью моих будущих детей. Только тогда он дрогнул. Так что ты, Сова, откатись в сторонку. А ты, Насть, будешь моя подруга сердца. Не до гроба, а на ближайшие пять минут.
Хорошо он это сказал легко, весело. Настя засмеялась.
Господин назначил меня любимой женой!
Шутка была незамысловатая, без претензии, и это ему тоже ужасно понравилось.
Встала рядом, взяла под руку, склонила ему голову на плечо.
А потом что? спросил Богоявленский. Как я-то пройду?
У Гриваса перед выступлением дым коромыслом. Он скажет на контроле, что у него двое гостей, и убежит. Вы пойдете на встречу с прекрасным, а я почешу по своим делам. И наша любовь, my fair lady, закончится, шутливо поклонился он Насте.
Ее лицо было совсем рядом, от волос пахло какой-то дурман-травой, от которой слегка закружилась голова.
Может быть, еще когда-нибудь увидимся, сказала она, когда Сова
отошел. Я читала книги твоего папы. И наслышана про твоего деда, Панкрата Рогачова.