Кажется, я начинаю понимать слова Фира о том, что значит быть ЗА мужем. Интересно, все кашмирцы такие заботливые со своими женами или только он? Мой отец матушку никогда не обижал, но и такой ласки между ними я не замечала, как и у сестер с их мужьями. А Радвир сегодня при Арисе назвал меня «родимая». У меня тогда аж сердце забыло, как стучать.
Я впервые пристально разглядываю лицо мужа, не таясь: лоб широкий, ровный нос, черты лица четко очерчены, лицо мужественное, кожа загорелая. Глаза серые, серьезные, взгляд немного усталый, но добрый. Вокруг глаз морщинки и седина блестит в висках. Может, и хорошо, что он немолод, потому, наверное, и терпелив.
Страшно в первый раз делить с мужем ложе по-настоящему. Слышала, как сестры обсуждали, что это больно. Не думаю, что это больнее, чем когда меч глубоко рассекает твою ногу или руку, но на поле боя все ясно: где друг, где враг. А здесь непонятно, как себя вести и что ожидать, и это страшит более всего.
- Спокойной ночи, пташка, - тихо говорит он.
- Спокойной ночи, Радвир, - отвечаю я.
Мне опять снится кровавое поле с убитыми друзьями, отчаяние и страх разъедают меня изнутри.
- Тише-тише, - чьи-то руки гладят мою голову, несильно сжимают плечи.
Отбиваюсь руками и резко распахиваю глаза. Муж осторожно, но крепко удерживает мои руки, и я вижу перед собой его встревоженное лицо.
- Сон плохой приснился? - Спрашивает он, нависая надо мной, нежно убирая выбившуюся прядь волос с моего лица.
- У меня кошмары... после битвы.
Не знаю, почему я ему признаюсь в том, что раньше бы ото всех скрывала. Наверное, мне хочется, чтобы он забрал мои тревоги, пожалел, укрыл от всего.
- Завтра попрошу Арису купить у травницы успокоительные травы, - говорит он, гладя меня по голове, - давай я тебя обниму, может, так тебе будет спокойнее.
Не дожидаясь ответа, Радвир ложится и невозмутимо, но бережно, чтоб не потревожить мои раны, притягивает меня, укладывая мою голову себе на плечо.
- Удобно? - Спрашивает он, когда я замираю на нем, робея от непривычной близости.
- Плечо больно твердое, - прямо говорю я.
Слышится тихий смех и мужская грудь часто вздымается подо мной.
- Сейчас мы это поправим, - совсем не обижается он на мои слова.
Муж приподнимается, усаживая и меня, берет мою подушку, ложится обратно и устраивает ее у себя под подмышкой, обнимая рукой.
- Теперь ложись сюда, - указывает он на мою подушку.
Мне приходиться чуть спуститься вниз на постели, чтобы удобно устроиться. Страх и смятение от кошмара скоро развеиваются, будто его руки надежно укрыли меня от целого мира. Я почти касаюсь носом мужской груди, а рука мужа ласково гладит меня по спине.
- Спи, пташка, - хрипло шепчет Радвир и целует меня в макушку.
И впервые за последний месяц я безмятежно засыпаю.
Глава 13.
НоэминьТак приятно, матушка нежно гладит меня по голове. Прихожу в себя и вспоминаю, что я теперь замужняя жена, и эта огромная ладонь вовсе не матушкина.
- Доброе утро, пташка, - хриплым с утра голосом говорит Радвир.
- Доброе, - отвечаю я, выбираясь из своего кокона и садясь на постели.
Взгляд мужа опускается вниз и на долгое мгновенье останавливается на моей груди. Ткань сорочки не просвечивает,
но очертания моей груди явно угадываются, ведь на ночь я не стала перевязывать ее, как привыкла делать днем все прошлые годы моей военной учебы. Мне неловко под взглядом мужа, и я невольно прикрываюсь руками.
- Смутил тебя? - Вовсе не спрашивает Радвир, и в глазах его я не вижу раскаяния.
- Немного, - признаюсь я.
- Это по времени пройдет, - говорит он, и приближает свое лицо к моему. Внимательно смотрит мне в глаза, а потом мягко целует в лоб.
- Нужно собираться и идти на площадь. Там нас скоро ждет твое наказание.
Радвир спокойно встает, одевается и выходит из комнаты, а у меня все тело, словно онемело. Как там все будет? Мой муж был добрым человеком, и думать, что ему придется за меня перенести, было нестерпимо. А может, самой понести наказание? Все ж таки тело у меня прочнее обычного, и я только выгляжу, как женщина, но сила у меня мужская.
У Радвира есть мазь, да и ухаживать ему за мной будет удобнее, чем мне за ним. Меня без него тут даже слушать никто не станет, если что-то понадобится. Решено! Так и поступлю! Только не буду говорить наперед об этом, иначе как бы Радвир меня здесь не запер, а сам не ушел. Вчера он был таким заботливым, что вполне может так поступить, узнав, что я хочу сама понести свое наказание.
- Ничего не бойся, - перед самым выходом муж заглядывает мне в глаза.
Я киваю, рядом с ним, казалось, даже плети не так пугают.
Когда мы пришли, на площали уже собралась толпа метных жителей. Недалеко от позорного столба стояли Фир и Каур. Последний, заметив наше приближение, недобро ухмыльнулся, перекладывая плеть с метеллическими шипами из одной руки в другую.
- О, Пресветлая, помоги мне это пережить!
Было очень боязно, но решимости самой перенести наказание не убавилось.
- Как ты? - Спросил у меня Фир, обходя Каура и приближаясь ко мне.
Я не понимала, спрашивал ли он меня о моей супружеской ночи или о предстоящем наказании, а потому просто кивнула. Фир глянул на Радвида, тот ему тоже молча кивнул, а после Фир взял меня за руку и повел к столбу.