Но и обращение «сударь» могло восприниматься по-разному, в зависимости от контекста. Например, если сударем называют уже знакомого человека, это выглядело как ирония или попытка подчеркнуть дистанцию. Пример можно найти в «Рассказе неизвестного человека» А. П. Чехова. «И разговоров у нас по вечерам уже не было. Не знаю, почему так. После того, как я застал её в слезах, она стала относиться ко мне как-то слегка, подчас небрежно, даже с иронией, и называла меня почему-то сударь мой. То, что раньше казалось ей страшным, удивительным, героическим и что возбуждало в ней зависть и восторг, теперь не трогало ее вовсе, и обыкновенно, выслушав меня, она слегка потягивалась и говорила:
Да, было дело под Полтавой, сударь мой, было».
Слово «сударь» произошло от слова «государь», имевшего два значения. С одной стороны монарх, с дугой просто уважаемый человек. В. И. Даль писал: «Отцы наши писали к высшему: милостивый государь, к равному милостивый государь мой, к низшему государь мой». Обращение «государь мой» имело покровительственный тон, поэтому собеседник мог обидеться. Со временем «милостивый государь» стало стандартным вежливым обращением с привкусом «казёнщины». Примерно как «уважаемый товарищ» в СССР. Если данное словосочетание (а также его производные) использовали по отношению к другу или хорошему знакомому, это звучало подчёркнуто холодно. Например, сцена дуэли в «Герое нашего времени»:
Объясните ваши условия, сказал он, и всё, что я могу для вас сделать, то будьте уверены Вот мои условия: вы нынче же публично откажетесь от своей клеветы и будете просить у меня извинения
Милостивый государь, я удивляюсь, как вы смеете мне предлагать такие вещи?..
Что ж я вам мог предложить, кроме этого?..
Мы будем стреляться
Встречалось такое подчёркнуто вежливое обращение и в конце 19 века, но всё же было уже редкость. Из воспоминаний В. Ф. Романова: «Первые лекции в юридическом факультете произвели очень сильное впечатление, начиная от их содержания и кончая такими отличными от гимназических уроков мелочами, как обращение к нам: милостивые государи, отсутствие вызовов к ответу уроков, серьёзная тишина в аудитории во время лекций и т. п».
Неоднозначно воспринималось и слово «господин». С одной стороны господин это звучит гордо. «Дамы и господа», «господский дом» и т. д. С другой стороны нет. Характерный эпизод есть в книге «Остров Сахалин» Чехова. По пути на остров писатель знакомится с чиновником, который всячески подчёркивает широту своих взглядов и либеральный настрой. Но когда уже на Сахалине к нему на приём пришла женщина с прошением и назвала его господином, он начал кричать, что он ей не господин. Дело в том, что со временем первоначальное значение слова начало размываться. Господами стали звать всю «чистую публику», особенно если эти люди не имели иных чинов, воинских званий, титулов, которые можно было бы поставить перед именем. Среди самих чиновников это слово могло использоваться при обращении к подчинённым. В 18 начале 19 века, когда были популярны крепостные театры, «господин» или «госпожа»
писали перед именами артистов, чтобы подчеркнуть, что они свободные люди, а не крепостные. Господином мог именоваться разночинец, который не состоял на государственной службе. Иногда господами называли купцов. Из воспоминаний А. Вертинского: «Из окон нашего номеришки был виден двор, заставленный извозчичьими пролётками, а посреди двора стоял железный рельс, на котором укреплена огромная вывеска: Просят господ извозчиков матерными словами не выражаться!» В армии слово «господин» использовалось при обращении к некоторым званиям. Например, в «Герое нашего времени»: «Раз, осенью пришёл транспорт с провиантом; в транспорте был офицер, молодой человек лет двадцати пяти. Он явился ко мне в полной форме и объявил, что ему велено остаться у меня в крепости. Он был такой тоненький, беленький, на нём мундир был такой новенький, что я тотчас догадался, что он на Кавказе у нас недавно. Вы, верно, спросил я его, переведены сюда из России? Точно так, господин штабс-капитан, отвечал он. Я взял его за руку и сказал: Очень рад, очень рад. Вам будет немножко скучно ну да мы с вами будем жить по-приятельски Да, пожалуйста, зовите меня просто Максим Максимыч, и, пожалуйста, к чему эта полная форма? приходите ко мне всегда в фуражке».
Значительно понизить социальный статус могло и неосмотрительно выбранное место работы. Состоять на службе государевой, то есть быть чиновником или военным, считалось занятием достойным. Работать в частных компаниях даже при хорошей зарплате было менее престижным. На частное лицо тем более чревато потерей репутации, потому что могло на барине поставить «клеймо» слуги. Пример подобного просчёта можно встретить в «Записках о моей жизни» Н. И. Греча. «Зажил он в Петербурге барином, имел большое семейство и, принадлежа к числу людей, которые, имея хороший достаток, беспрерывно боятся умереть с голоду, впал в большое недоумение. В это время богатый откупщик Перетц, жид, но человек добрый и истинно благородный, зная ум, способности и опытность Безака, предложил ему место помощника по конторе, с жалованьем по 20 тысяч в год, и, сверх того, подарил ему каменный дом. Безак решился принять эту должность, поправил своё состояние и испортил всю карьеру званием жидовского приказчика. Подумаешь, как несправедливы суждения света! Что тут дурного и предосудительного? Но это не принято, и дело конченное». Ранее Брезак работал в Сенате и был доверенным лицом известного реформатора М. М. Сперанского. Пример аналогичного отношения к частной службе можно увидеть в воспоминаниях А. М. Фадеева. «В это пребывание моё в Пензе, мне представился случай перейти на частную службу. Мне предлагали место по откупам с огромным жалованием, что заставило меня несколько призадуматься; но когда я вздумал посоветоваться о том с моим тестем, его старая Рюриковская кровь так расходилась, что я не рад был, что сказал ему. Он мне прямо объявил: Если ты пойдёшь служит по откупу, мне ничего более не останется, как на старости лет, пустить себе пулю в лоб. Я не перенесу такого унижения, чтобы мой зять, муж моей дочери, служил в частной службе, да ещё по кабачной части. Это характеризирует понятия того времени о частной службе вообще и по откупам в особенности. С тех пор нравы совершенно изменились. Сколько потом я знал людей, из лучших фамилий, столбовых дворян, служивших по откупам, что нисколько не роняло их общественного положения, потому что деньги в настоящее время главный двигатель всего на свете и нет такой родовой гордости, которая бы устояла против их неотразимого влечения». Тесть автора князь Павел Васильевич Долгоруков в тот момент был если не разорён, то жил очень скромно.