Современный горожанин привык к чистоте, и даже слово «навоз» ему кажется неприличным. Но у крестьянского мира свои законы, и там навоз ценнейшая вещь: это удобрение, это залог хорошего урожая. В нечерноземных областях России невеста, за которой в приданое давали два воза этого добра, считалась богатой. Для крестьянки навоз это не просто «часть» ее коровы, это продукт не менее ценный, чем молоко. Поэтому магические действия с навозом считались равносильными ритуалу, проведенному над самим животным.
Лошадь в хлеву. Антон Мауве, середина XIX в.
The Rijksmuseum
Мы выходим из-под защиты боярышника и идем к другому колючему растению шиповнику. Он в это время еще только покрывается листвой. Нам следовало бы дойти до терновника (колючей сливы), но он растет слишком далеко, а лишний крюк по широким, открытым всем ветрам аллеям нам будет действительно лишним. Хотя вдоль них все белым-бело от цветущих вишен, обещающих нам зверский холод. И, надо сказать, погода выполняет их обещание.Чтобы согреться, хотя бы мысленно, поговорим о кострах.
В Центральной Европе празднование Юрьева дня подозрительно похоже на Бельтайн, и главным событием тоже будет огромный костер. В нем непременно будут жечь среди прочего ветки крыжовника, шиповника, терновника: все это должно уберечь людей и животных от нечисти.
Но в этих областях Европы у терновника и шиповника было и другое предназначение. Девушки вплетали их в косы перед тем, как отправиться на праздничное гулянье. Магия была вполне понятной: колючки должны были им помочь подцепить парня.
Нет, здесь слишком холодно и ветрено. Мы поспешим под защиту раскидистых туй, где продолжают цвести уже знакомые нам примулы. Как там у них дела? Да-да, сиренево-желтые потихоньку отцветают, зато появляются красные те самые, которых нам не дождаться было на «Первоцветах».
Это отношение к цветам понятно: ведь примулы, «божьи ключики», это и есть те ключи, которыми святой Юрий «отпирает» весну и траву.
И вот скотина заручилась божественной защитой и может идти пастись А куда она, собственно, пойдет? «На луг» скажут все. Но дело немного сложнее: в северных местностях скотину довольно часто пасли в лесу.
Так что мы идем к дендрарию.Я отпираю калитку, на которой написано, что это запретная зона. Мы проходим мимо кустов пионов, которые скоро будут фантастически красивы, а пока так невзрачны, что даже табличек с указанием сорта рядом с ними нет. А впереди перед нами густой массив дендрария уже приветливо покрыт молодой листвой.
Мы останавливаемся под моей любимой рябинкой: пусть группа полюбуется главным зданием МГУ.
Это лес. Да, лес это совершенно самостоятельная сила в русской мифологии, которая противоположна лешему.
Лес это мир смерти. Но надо понимать, насколько понятие смерти различается в народной и городской культуре. Для горожанина смерть событие редкое, и оно катастрофа, за смертью нет ничего. И если в загробную жизнь людей некоторые верят, то, скажем, у спиленного в городе дерева нет никакого последующего бытия. Для крестьянина смерть часть жизни, и за большинством смертей следует именно жизнь: они верят, что покойный помогает живым, а скотину и птицу убивают, чтобы люди были сыты, дерево же срубают, чтобы обогреть людей. Крестьянин боится смерти, потому что она происходит часто, слишком часто, и все же она никогда не будет катастрофой в круговороте бытия, где мертвая плоть становится перегноем и основой будущей жизни.
Лес. Анна Берент. 1920-е гг.
National Museum in Warsaw
И лес, будучи миром смерти, тем самым оказывается воплощением справедливости и закона. Вспомним сказку про Василису Прекрасную, которую мачеха и ее дочери хотели погубить, отправили к Бабе-яге, а в итоге Василиса вернулась с черепом, горящие глаза которого сожгли ее обидчиц Да и сказка «Двенадцать месяцев» примерно о том же, только без черепа. Это отличные примеры того, как лес в народных представлениях воплощает справедливость.
А вот идея закона будет связана именно с Юрьевым днем. И проблема в том, что этот закон суров, неотвратим, его невозможно умилостивить, а приговор нельзя отменить никакими жертвами.
Итак, если на Юрьев день лес будет голым, то год будет голодным, если же лес будет зеленым, то год будет урожайным и сытым.
В этот момент вся группа напряженно оборачивается посмотреть на дендрарий. А он зелен, обещая сытую жизнь (особенно с супермаркетами).Это северная примета, на широте Москвы и южнее она не актуальна.
Поверье это такое: пока лес не оденется, крестьянка ни в коем случае не должна заниматься во дворе рукоделием (шить, прясть и т. д.). Филологи скажут, что это магия подобия: пока лес не одет листвой, нельзя вне дома изготавливать одежду человеку. Современный горожанин назовет это чистым суеверием. Но задумаемся: конец апреля, вроде бы жаркие дни Но зайдет солнце, и придет весенний холод, так что, если засидеться во дворе, риск простудиться будет очень высок. А любая рукодельница знает, как трудно оторваться от работы, как хочется пошить еще немножко, так что шанс застудить легкие именно сидя с рукоделием во дворе особенно велик. Поэтому проще и разумнее вообще запретить женские посиделки в период крайне высоких перепадов суточной температуры. А объяснение? Неважно, как это объяснять, главное не простудить хозяйку. Иными словами, перед нами не суеверие, а мифологическое объяснение жизненно важного запрета.