Приручение дикой природы. Шпалера, неизвестный мастер. Ок. 14101420 гг.
Basel Historical Museum (по лицензии CC BY-SA 4.0)
Этим можно объяснить отсылку к раю в hortus conclusus. В крупноформатном базельском гобелене она помещена во всеобъемлющий контекст истории спасения, связав Непорочное зачатие с грехопадением человека и искуплением в жертвенной смерти Христа. Как и в бестиариях, в момент зачатия животное не только усмиряют, но и убивают: единорог ищет укрытия на коленях у девы, которая держит его за рог и тем самым обездвиживает. В это же время Адам (о чем свидетельствует лента над его головой), изображенный над ним, наносит ему смертельный удар копьем в грудь, а Ева, которая находится под единорогом, собирает в чашу кровь, бьющую из его горла. Две ленты, посвященные Адаму и Еве, с помощью цитат из Книги пророка Исаии указывают на связь между принесением себя в жертву и искуплением: «Но Он изъязвлен был за грехи наши и ранами Его мы исцелились» (Исайя 53: 5).
Фрагмент ткани с единорогом, оленем, кентавром и львом. Текстиль, неизвестный мастер. Ок. 1500 г.
о единороге, его отождествляют с Христом, спасителем рода человеческого, благодаря представлению о целительной силе его рога, и объявляют единорога спасителем всех живых существ от змеиного яда: «Есть такое животное, которое называется монокерос. Рядом с ним есть большое озеро, куда животные ходят пить. Не успевают они собраться, как появляется змея и пускает в воду свой яд. Заметив это, животные не решаются пить, а ждут монокероса. Как только он приходит, то сразу же входит в озеро, крестится своим рогом, и яд теряет силу, и после того он отпивает из озера, и остальные животные тоже утоляют жажду» .
Моноцерос. Английский иллюминированный бестиарий. XII в.
KB, National Library of The Netherlands
Если присмотреться к двум единорогам на изображении Штиммера из Базельской иллюстрированной Библии, то очевидно, что для эффективной передачи спасительной силы единорога здесь обращаются к двум традициям толкования его образа религиозной и медицинской: рог животного на переднем плане обращен вверх и указывает на единого Бога, второй единорог направляет рог вниз и очищает воду от яда.
На картине Штиммера много животных, но именно благодаря единорогам ярче прослеживается сюжет, который дополняет тему Ноева ковчега и позволяет людям отойти на второй план: единорог объединяет в себе Сотворение мира с естественно-научными знаниями, а также с мифом об исцелении. Единорог как символ Христа становится, таким образом, символом спасения всех животных, которые, в отличие от большей части грешного человечества, укрываются на ковчеге.
Глава 3. От охоты, опасности и вожделения: единорог как символ любви
охоты на единорога в контексте средневековой любовной символики.
В то же время религиозное отождествление единорога с Христом позволяет сделать новый, весьма существенный перенос в контекст куртуазной любви: дикий и неукротимый единорог здесь также символизирует мужчину, и уже не только в смысле искупителя, но и как субъект или объект любви. Так в придворном искусстве и литературе образы девственницы и единорога по-новому соотносятся друг с другом и заряжаются новыми смыслами.
Для динамики любовной охоты важно то, кто на кого охотится. Ортега-и-Гассет описал это в своих знаменитых «Размышлениях об охоте» как «событие между двумя животными», «одно из которых действующее, а другое страдающее, одно охотник, а другое добыча» . В разгаре охоты это может раз от раза кардинально меняться, и так охотник превращается в жертву. Так что ответ на вопрос о том, кто пассивен, а кто действовал активно, всегда зависит от того, как на это посмотреть.
Глядя на источники религиозных изображений, можно утверждать, что единорог выступает жертвой, поскольку именно он символизирует Страсти Христа. Однако, коль скоро сама девственница не охотится, а пребывает в ожидании, подвергая себя опасности быть пронзенной неукротимым диким животным, охоту можно интерпретировать иначе, и тогда истинная жертва дева. Визуальное изображение рогов и оружия со штыком указывает на то, что насилие может исходить и от самого единорога, не говоря уже о связанных с ним фантазиях о проникновении. Мы уже видели на примере , что эмоциональная заряженность событий желание, угроза и насилие может также направляться на взаимодействие между охотниками и девушкой-приманкой.
Единорог, положивший голову на колени деве. Фол. 85v, Бестиарий (Ms. Ludwig XV 4), франко-фламандская школа. 1277 г. или позднее
The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, Ms. Ludwig XV 4, fol. 85v, 83.MR.174.85v
Подобная интерпретация не играет никакой роли в религиозном представлении священной охоты на единорога, где на первый план выходит либо самопожертвование Христа, либо непорочность Марии. Однако чистота и целомудрие, а значит, и роль девственницы находят отражение и в придворных представлениях об идеальной любви. Это с некой иронией отражено у Рудольфа Эмсского, который в «Мировой хронике» (середина XIII века) объясняет встречу с единорогом как своего рода испытание девственности. Для начала он описывает животное в соответствии с традицией естествознания, о которой мы рассказывали в , как чрезвычайно дикое гибридное существо, встречающееся в Индии: «[В Индии] есть также единорог, который не подвластен ни одному человеку в мире, настолько он силен и быстр. Тело лошади, голова оленя, ее он поднимает враждебно высоко. Поведение недружелюбное. У него ноги слона