Вы побледнели. Вам плохо?
Голос Чарторыйского прозвучал совсем близко. Я обернулась и едва не столкнулась с мужем. Нарочно, что ли, подкрался? Отступила на два шага. Смотрела на него и пыталась понять, что скрывается этим красивым мужественным лицом, что за человек мне достался. Чем он жил? О чем думал? К чему стремился?
Катерина Семеновна?
Все хорошо. Давайте уже поедем, пока не стемнело.
Владимир кивнул, и дальше повторилась недавняя сцена. Он протянул мне руку,
помог сесть в экипаж, но не последовал за мной. Неужели решил, что на сегодня достаточно? Устал притворяться или вовсе решил, что оно того не стоит. Нет, не верю, не хочу разочаровываться в нем. Глупо, наивно? Может быть, а я все равно верила в лучшее. Потому сидела в экипаже и терпеливо ждала, когда он вернется.
Трогай!
Услышала голос мужа. Карета тронулась, а сам Владимир вскочил в нее на ходу.
С ума сошел? Сошли! от страха я забыла, как здесь принято обращаться. От страха же принялась его отчитывать. Как только такое в голову пришло? Если бы попали под ноги лошадям или под колеса, сломали позвоночник.
Я все это пережила в прошлом и даже врагу не желала подобного. Вовремя замолчала, чтобы не выдать себя. Сердце колотилось в груди. Я никак не могла успокоиться. Набрала в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить, но Чарторыйский перебил меня.
Напугал? виновато улыбнулся он. Простите. Вы правы: пора возвращаться. Это, кстати, вам.
Только сейчас я заметила, что его руки были заняты. Владимир протянул мне небольшую картонную коробку наподобие тех, в которые упаковывали торты в Советском Союзе. Я такие в кино видела. Только вместо Птичьего молока или Праги на белом фоне голубыми красками была выведена надпись Русские сладости. Внутри на бумажных салфетках лежало восемь продолговатых пирожных.
Не знал, что вы любите, произнес Владимир. Мне показалось, даже немного смутился, взял все.
Спасибо!
Я улыбнулась ему, достала одно из пирожных, откусила. Воздушный бисквит в сочетании с нежным творожным кремом и какими-то оранжевыми ягодками, названия которых я не знала, таял во рту. Ничего вкуснее я в жизни не пробовала. Может быть, дело было даже не в сладостях, а в человеке, который принес их? Его слова, его поступки растрогали меня до глубины души. Владимир оставался для меня загадкой, таинственной книгой, написанной на незнакомом языке, недоступной и оттого более желанной. Зато собственные чувства я понимала прекрасно. Я пропала, влюбилась окончательно и бесповоротно в собственного мужа. Робко надеялась, что он пусть не сразу, но ответит мне взаимностью. Может быть, будет и в моей жизни сказка? Не такая, как в книгах, а та, которую я сама напишу.
Глава 7 В которой герои продолжают удивлять друг друга
Спала бы и дальше, если бы извозчик не остановил лошадей. Я открыла глаза и обнаружила Владимира рядом с собой. Моя голова покоилась у него на плече. На коленях лежала коробка с пирожными.
Приехали, произнес Чарторыйский, то ли заметив, то ли почувствовав, что я проснулась. Идемте, посмотрим, какое наследство мне оставил родитель.
Я уловила нотки пренебрежения в его голосе. Видимо, с отцом их связывали не слишком близкие отношения. Знакомо. Не стала заострять на этом внимание. Мне любопытно было посмотреть на дом Владимира. Конечно, было бы лучше, окажись этот дом жилым. Увидев его собственными глазами, я смогла бы лучше понять его хозяина, но что есть, то есть.
Чарторыйский первый покинул экипаж. Я, было, собралась последовать за ним, даже встала, но так и не решилась сделать последний шаг. Как выйти, когда тут столько снега намело, что даже дороги не видно? Одни ели торчали из сугробов, распушив голубые и зеленые колючие лапы. Местность выглядела запущенной. Здесь давно никто не бывал и к нашему приезду не готовился. Значит, слуг в доме нет. Может быть, мой супруг решил меня испытать, проверить. Ну-ну, пусть попробует. Эх, не бывал он в моей деревне в три двора, не не видел, какие мы строили в детстве горки и крепости. Я смотрела по сторонам и понимала, что именно в таком месте хотела бы жить: тихо, в стороне от дороги, но не совсем на отшибе. Если обернуться, что я и сделала, заглянув через плечо мужа, то можно увидеть соседние дома и даже лавки в отдалении.
Владимир, стоя по колено в снегу, осмотрелся, кивнул каким-то своим мыслям и попросил меня подать ему саквояж и подождать. Получив вещи, обошел карету, какое-то время повозился сзади и продолжил путь. Я прикрыла дверь и прильнула к противоположному окну. Должна же я знать, что задумал мой супруг. Его самого упустила из поля зрения. Зато отчетливо видела двухэтажный деревянный дом, не особняк, но и не лачугу. Мало ли, вдруг мне, как героине известной сказки, предстояло бы жить в хижине? Чарторыйский же, как я успела заметить, ценил комфорт.
Катерина Семеновна, позвал он, не будем задерживать извозчика.
Идемте.
Легко сказать идемте. Как идти по таким сугробам в коротких ботиночках и длинном платье? В первые сразу насыпется снег, второе промокнет. Ладно, была не была. Я, боясь поскользнуться и упасть, глядя под ноги, ступила на подножку и тут же была подхвачена на руки.