Владимир, надо отдать ему должное, повел себя как настоящий мужчина. Не поднял на смех, хотя его непослушная бровь, кажется, поднялась еще выше, а на губах мелькнула улыбка. Протянул мне обе руки, помогая подняться. Карета подскочила на каком-то ухабе, а я опять упала, но теперь уже в объятия Чарторыйского.
Он, то ли от неожиданности, то ли желая уберечь от новых падений, крепко обнял меня. Я бессовестно воспользовалась положением, прижалась к нему, обняла рукой за шею. Еще мгновение, и, кажется, решилась бы поцеловать его первой.
Так мы никуда не доедем, произнес Владимир. Бережно, поддерживая за талию, усадил меня рядом. Любезный, не дрова везешь.
Говорил, конечно, о ресторане или каком-то еще заведении общепита, но на мгновение показалось, что был в этой фразе и иной, скрытый смысл. Впрочем, не стоило тешить себя напрасными надеждами. То, что меня влекло к этому мужчине какой-то непреодолимой силой, вовсе не означало, что он испытывал хоть толику тех же чувств.
Приехали! крикнул извозчик, останавливая экипаж.
Я первой, не дожидаясь помощи, вышла на улицу. Свежий морозный воздух мгновенно остудил голову, в которую лезли совсем неподходящие мысли. Еще и Владимир как-то странно на меня смотрел, будто читал мысли. Может, у меня все на лице написано? Ой, Катя, держи себя в руках!
Чарторыйский как ни в чем не бывало предложил согнутую в локте руку, которую я с удовольствием приняла, и повел меня в небольшое кафе с броским названием Русские сладости. Надеюсь, что здесь не только сладости подавали. Я со вчерашнего утра ничего не ела, а силы мне еще пригодятся. Нет, я подумала вовсе не о предстоящем вечере и ночи, хотя и об этом тоже.
Глава 6 Из которой следует, что сладкое может быть не только вредным, но и полезным
Как ресторан здесь называли ресторацией, так и кафе гордо именовали кофейней. Двухэтажное здание из светло-синего кирпича с белыми двустворчатыми дверями, позолоченными ручками казалось сказочным и безумно дорогим. Я же, переступив порог, надеялась, что в меню будут не только сладости и напитки. Хотелось чего-то более сытного, того же борща или котлет, как бы прозаично это ни звучало.
Приветствую, господа, как из-под земли, словно гриб после дождя, появился парень лет двадцати с небольшим. Столик на двоих или ждете гостей?
На двоих, ответил Владимир.
Понимаю, улыбнулся официант. Могу предложить места на втором этаже нашей кофейни с видом на реку. Там вас никто не побеспокоит.
Владимир кивнул. Мы оставили верхнюю одежду в гардеробе, получили какие-то бирочки. Вслед за провожатым поднялись по винтовой лестнице. Вид отсюда, благодаря высоким окнам с узкими рамами, и правда открывался замечательный. Внизу серебрилась река, еще не скованная льдом. Солнце отражалось в его почти неподвижных водах как в зеркале. Казалось, будто в мире появилось два солнца небесное и земное. В его лучах драгоценными камнями сверкали снежинки, мягким покрывалом укрывшие землю, деревья, фонарные столбы.
По набережной неспешно прогуливались пары. Знакомые раскланивались при встрече, останавливались ненадолго и продолжали путь. Лоточник нахваливал свой товар. Слов я не слышала, но судя по тому, что подле него то и дело кто-то останавливался, торговля шла бойко. Стайка ребятишек, оббежав взрослых, с разбегу прыгнули в сугроб. Две женщины, подхватив подол длинных юбок, тут же бросились к ним.
Официант отодвинул стул, на который не слишком элегантно опустилась. Не привыкла к подобному обхождению. Не теряя время, взяла меню три листа плотной бумаги, скрепленные маленькими колечками. Мне, впрочем, хватило одного. Я пробежалась по нему глазами: большинство блюд относилось к русской кухне и было мне знакомо. Только в ценниках я не разобралась дорого или дешево? Видимо, моя предшественница такими вопросам не интересовалась. Привыкла жить на всем готовом. Деньги я опрометчиво оставила в саквояже. Не думала, что они так быстро понадобятся мне. Я не имела представления о том, как долго Владимир будет притворяться нищим, как далеко готов зайти, прежде чем признается, что он и есть тот самый отвергнутый Катей князь. Я пока следовала не мной установленным правилам, делала вид, будто ни о чем не догадывалась. Даже в еде ограничилась гречневой кашей с мясной подливой и чашкой чая.
Муж никак не прокомментировал мой выбор. Что заказал он, я не знала, не прислушивалась. Отвернулась к окну, слишком глубоко ушла в свои мысли. Только когда спустя четверть часа вернулся официант, я поняла, что Чарторыйский ограничивать себя не собирался. На столе помимо моей скромной гречки и корзиночки с черным хлебом появилось целое блюдо отварного картофеля с зеленью, большой кусок жареного со специями мяса, салат из свежих овощей. Я завистью поглядывала на огурчики с помидорчиками, но молча ела кашу. Гордость не позволила попросить что-нибудь еще.
Владимир тоже молчал. Больше внимания уделял пище, чем мне, хотя пару раз я поймала его полный недоумения взгляд. Ничего, пусть тоже помучается вопросами о том, какого кота в мешке получил.
Когда с основными блюдами было покончено, чай выпит, посуда убрана, и повода задерживаться, кажется, не осталось, я поднялась первой. Спустилась, пока Чарторыйский рассчитывался, оделась и вышла на улицу. С тоской смотрела на вывеску кофейни, в которой я так и не попробовала сладостей. Дело, конечно, было не в них. Слишком многое я пережила за одни сутки. Меня начинало знобить. Я нервничала, хотя новых причин для беспокойства не появилось. С тревогой ожидала наступления вечера, того момента, когда мы с Владимиром окажемся наедине. К сожалению, это было не сладостное предвкушение первой брачной ночи, тем более что делить постель с незнакомцем я не собиралась. Мной овладел страх. Только сейчас я поняла, в какой ситуации оказалась. Ее сложно было назвать сказочной. Мне предстояло жить бок о бок с мужчиной, которого я утром увидела впервые в жизни, от которого не знала, чего ждать.