Алик часто цитировал Карамзина: «Щасливые швейцары! Всякий ли день, всякий ли час благодарите вы небо за свое щастие?»
И всё же тучка на краю неба была. Она намертво зацепилась за вершину горы Мон-Салев, что нависла над благословенным озером. Тучка называлась Страх. Иногда она наливалась сизой гематомой, а дважды сверкнула молнией.
Елена много лет думала, что тучка обязательный и неотъемлемый элемент огромного счастья. Когда счастье сосредоточено в одном человеке, которого любишь больше, чем весь остальной мир, оно очень хрупкое. Случится с любимым беда и небо лопнет, рассыплется осколками, ничего не останется. Алик говорил, что это нормально. По-настоящему ценишь только то, что в любой миг можешь потерять. Тупого, гарантированного, толстого счастья не бывает. Оно всегда как радужный мыльный пузырь. Смотри, как он летит, и любуйся. Когда лопнет тогда лопнет. Но Елене воображать их жизнь пузырем было страшно.
Восемь лет назад, когда у нее диагностировали рак, тучка сорвалась с горной вершины, зачернила пол-неба. На Елену волнами накатывали панические атаки. Она боялась не того, что умрет, а того, что Алик останется один и ему будет очень-очень плохо. Ничего, обошлось, вылечили. Но два года назад туча опять разразилась грозой, еще более страшной. Онкология беда воспитанная, благопристойная. Сначала постучится у вас, мадам, не очень хороший скан, сделаем дополнительные анализы, да возьмем second opinion, да появилась новая революционная иммунотерапия в Израиле. Совсем другое дело инфаркт. Он нападает, как тать из-за угла, и сразу бьет кистенем по голове. Плывешь с любимым на швертботе по синей глади, озеро похоже на мозаичный золотисто-зеленый пол, всё переливается, и ты счастлива. Муж тянет за шкот, вдруг хрипит, начинает заваливаться, едва успеваешь его подхватить, чтобы не упал за борт. И небо сразу черное, и мечешься как дура по палубе посреди гребаного Лак-Лемана.
За три дня, пока к Алику не пускали, она узнала, каково это, когда по-настоящему страшно. Умереть фигня, была и тебя не стало. А вот жить одной Одной просыпаться, одной завтракать, тоскливо ждать вечера, одной ложиться в пустую кровать это ад. После многолетнего рая попасть в преисподнюю вот что самое страшное на свете.
Когда Алика поставили на ноги, когда всё опять стало хорошо и почти безоблачно, Елена сказала: «Придумай что-нибудь. Избавь нас от этой тучи. Теперь она будет давить на меня в сто раз больше, чем раньше».
Муж попросил неделю на решение проблемы. И решил ее. Он был самый умный человек на свете.
«И ты, и я боимся не смерти, а жизни друг без друга, так? сказал он. Значит, ответ прост. Мы не будем жить друг без друга, и тогда бояться нечего. Гляди, что сегодня пришло экспресс-почтой. Это «Дормитин», лекарство от страха». Показал коробочку, в ней пузырек.
Он нашел в даркнете продавца «добровольной смерти», с надежными референсами. Купил препарат, отправляющий из этого мира в иные быстро,
безболезненно и гарантированно. «Если один из нас смертельно болен, уйдем вместе, без соплей и пыли. Мы ведь никогда друг без друга не путешествуем».
И всё, страха не стало, никакая тучка над горой больше не висела. Наступила ясная, безоблачная погода. Абсолютное, беспримесное счастье.
Сегодня утром в ванной перед зеркалом Елена разглядывала себя и думала: пятьдесят шесть это совсем немного, в Швейцарии люди запросто живут до девяноста и даже до ста, а выгляжу я так, как женщины времен моего детства выглядели в тридцать пять. Да нет, они, бедняжки, выглядели хуже с нездоровой кормежкой, паршивой косметикой и районной стоматологией. До ужина еще далеко, у меня пока afternoon tea.
А минуту спустя случилось то, что не должно было случиться. Лучший кардиолог, говоривший, что достаточно мониторить работу сердца, регулярно делать анализы и никаких сюрпризов не будет, ошибся.
Елена вышла из ванной, увидела, что муж лежит на полу, и потемнело в глазах.
Если б она, гадина, тварь, мокрица, не бухнулась в обморок, а сразу кинулась к дефибриллятору, может, обошлось бы. Но в реанимации сказали: сердце не работало слишком долго, без кровоснабжения в мозге произошли необратимые изменения. Надежда на регенерацию есть, подобные случаи известны, но шанс очень невелик.
Елена не видела лица доктора, только какой-то силуэт. Наступило солнечное затмение. Всё стало черное.
2. РЕШЕНИЕ
Я прочитала, что в 2019 году в аризонской клинике «Майо» пациент очнулся после восьмимесячной искусственной комы и в Мюнхене в 2021 году тоже такое произошло, залепетала Елена. Чтобы не выть от ужаса, она накануне двое суток не вылезала из интернета. И всё равно выла.
Профессор покачал головой. В первом случае больному было двадцать три года, во втором это вообще был ребенок, а вашему супругу шестьдесят два, сказал он. К сожалению, примеров восстановления клеточной ткани мозга в таком возрасте не зарегистрировано. Ведутся изыскания, но пока обнадеживающих результатов нет.
Если есть хоть один шанс из тысячи, из десяти тысяч, не отключайте его, твердо заявила Елена, подписала нужные бумаги и вернулась домой, выть и гуглить дальше.