Хуже всего, что она не могла воспользоваться спасительным «Дормитином». Вдруг чудо все-таки случится и Алик очнется. А ее больше нет. В страшных чатах писали, что больные на поддерживающей аппаратуре живут в среднем год, а потом умирают от нозокомиальной пневмонии. Мысль о том, что придется каждый день, каждый час, каждую минуту испытывать муку, а потом, когда надежда умрет, все равно убьешь себя, была невыносима.
Выход подсказали слова профессора об изысканиях. Пусть не сейчас, а в будущем ученые обязательно что-нибудь изобретут. Медицинская наука на месте не стоит. Конечно, это произойдет не через год. Значит, нужно сделать так, чтобы Алик оставался жив столько, сколько понадобится. Десять лет, двадцать. Хоть сто.
Откуда-то из памяти всплыл термин «криорезервация». И метания прекратились, поиск стал целенаправленным.
Скоро Елена уже всё знала про консервацию безнадежных больных и про крионические учреждения.
Человека помещают в специальный резервуар, наполненный жидким азотом, так называемый «дьюар», где поддерживается температура -196 ° Цельсия. В этой заморозке живые ткани хранятся сколь угодно долго. Криорезервация процесс не только дорогостоящий, но и юридически муторный, во всяком случае в правовых государствах, поэтому чаще он применяется в России, где законы условны, а большие проблемы легко решаются большими деньгами. Там существует предприятие, замораживающее людей и кошек-собак. Среди пациентов много иностранцев, родственники которых не сумели получить разрешение на консервацию в собственных странах на это требуется согласие всех членов семьи.
Но перевозить мужа в страну с непредсказуемым прошлым и еще менее предсказуемым будущим слишком рискованно. К тому же никаких проблем с согласием всех членов семьи возникнуть не могло. Вся семья одна Елена.
Не иначе как перст судьбы и подсказку кармы восприняла она новость о том, что швейцарский фонд «Биостазис» открывает собственный Kryokonservierungscentrum. Месяц спустя бесчувственное, но живое, живое тело Алика уже находилось в гигантском термосе из нержавеющей стали. Цена вопроса оказалась
не столь уже велика 200 тысяч франков плюс ежегодная абонентская плата.
Елену пустили в хранилище. Она постучала по гладкой, звонкой стенке. Прошептала: «Подожди. Я скоро».
И занялась второй половиной плана, более сложной. Но она всё продумала и придумала.
В передовой стране Швейцарии есть закон об эвтаназии, однако юридической процедуры, по которой здоровую женщину можно было бы закатать в консерву, конечно, не существует. Пришлось проявить смекалку.
В коробочке с чудо-лекарством от страха имелась инструкция по употреблению. Самое главное, говорилось в бумажке, правильно рассчитать дозировку. И приводилась формула: вес, возраст, пол, наличие или отсутствие кардиозаболеваний. Если будет передоз, желудок исторгнет лекарство просто вырвет, и останешься жив. Если же дозировка недостаточна, то прекратит функционировать мозг, но сердце не остановится, и человек превратится в овощ. То самое, что требуется.
Елена составила завещание с подробнейшими указаниями, положила копию на тумбочку у кровати, для верности еще один экземпляр отправила обычной почтой в полицию. Душеприказчиком назначила семейного адвоката Майка, надежного, как швейцарские часы.
Аккуратно, по формуле, высчитала недодозу. Без сожаления, даже без особенного интереса посмотрела на стены, в которых так долго и счастливо жила. Залпом выпила раствор, легла в кровать и еще успела предвкушающе улыбнуться, а потом сверху вниз будто опустилась черная штора,
SWEET DREAM
3. ПРОБУЖДЕНИЕ
Блин, неужели я недосыпала порошка и просто продрыхла до утра, подумала Елена. Жутко испугалась: письмо-то уже в полиции!
Проснись! Проснись же! Давай-давай, Sleeping Beauty, открывай глазки, послышался голос, самый лучший на свете.
Елена поняла, что спит, и велела себе ни в коем случае не просыпаться.
Но теплая рука легонько коснулась щеки, погладила.
Просыпайся, просыпайся. Всё хорошо.
Над ней склонялся Алик. В его глазах стояли слезы, но губы улыбались. Лицо изменилось. Стало моложе и свежее как десять или даже пятнадцать лет назад.
Ты моя спасительница, сказал Алик. Ты всё гениально придумала. Мы живы и мы снова вместе Помахал у нее перед носом рукой. Алё, гараж! Глазами бессмысленно не хлопать. Врачи обещали, что когнитивные функции при пробуждении включатся сразу. Даром я что ли заплатил полмиллиарда юнитов?
Полмиллиарда чего? спросила Елена.
Кажется, она находилась в больничной палате. Всё вокруг было белое, но она толком не рассмотрела. Не могла отвести взгляд от лица Алика.
Молодец, начинаешь с правильного вопроса. Узнаю супругу инвестора, засмеялся муж. Юнит единая всемирная денежная единица. Всё нормально. У меня, когда разморозили, тоже было ощущение, что я вот только что, секунду назад ощутил боль в груди, отключился и вдруг сразу оказался на госпитальной койке. Прошло время, моя Ореа Элени. Очень много времени.
Мы в будущем? прошептала она.
Быть в будущем невозможно. Мы здесь и сейчас. Но по сравнению с твоей отправной точкой, 2025 годом, конечно мы в будущем. Ты вот что. Лежи, моргай, а я коротко введу тебя в курс обстоятельств.