Ты видел тот свод обычаев и законов, что Филон собрал? спросил я его.
Видел, государь, оживился Калхас. Я бы добавил кое-что. В наших землях, к примеру, блудных жен камнями не бьют. Это личным делом мужа считается. А вот вора, в доме пойманного, хозяин невозбранно убить может.
Должность твоя будет называться «Око государево», сказал я ему. Судья, несущий мою справедливость дальним землям. Защитник обиженных, вдов и сирот. Защитник тех, кого незаконно в рабство обратили, или у кого имущество отняли. Оку государеву любой сможет жалобу принести, невзирая на то, сколько у него коров и земли.
Хорош я буду судья, расстроенно хмыкнул Калхас, когда осознал масштаб задачи. Плешивый, как колено, и глаза нет. Да у любого раба волос на голове больше. Люди считают, что боги наделяют красотой сообразно тому, что у человека в душе. Смеяться будут над таким вельможей, господин.
А это решаемо, ответил я. Голову ты бритвой выскоблишь и станешь на египетского жреца похож. А глаз Вот, смотри!
Я встал, подошел к столику, на который было наброшено полотно, и откинул ткань. Бронзовый шлем с витыми бараньими рогами и маской демона, почти полностью закрывающей лицо, до верхней губы. Так ничто не помешает говорить. На месте правого глаза отполированная стеклянная линза, придающая маске совершенно потусторонний вид. И все это, включая рога, покрыто слоем позолоты. Жутковатая штуковина получилась, откровенно говоря. Одна служанка из юных даже оконфузилась, когда меня в таком виде узрела. В общем, если требуется произвести впечатление на неграмотное податное население это именно то, что нужно. Коллективные обмороки и потоки правдивых показаний обеспечены. Особенно когда пустим слух, что через хрустальный глаз на подсудимого смотрит сам бог.
Ну, как тебе? спросил его я, надев на голову это чудо промышленной кооперации. Только не говори, что плохо. Ты даже не представляешь, сколько мастеров над ним трудилось, и сколько я за него отдал серебра.
Это что мне? неверяще смотрел на меня Калхас. Я в таком буду твою волю нести, царь? Да я да
Примерь, снял я шлем и протянул отполированное до блеска бронзовое зеркало, на время конфискованное у жены. Ей оно пока ни к чему.
Калхас трясущимися руками нацепил шлем на шишковатую башку, украшенную десятком волосинок, и уставился в зеркало.
Они все обделаются, государь, с чувством глубочайшего удовлетворения произнес он через несколько минут.
Долго
же он возился. Морской бог свидетель, моя жена с примеркой нового платья справляется намного быстрее.
А нам только того и надо, уверил я его. Так что, принимаешь мою службу?
Принимаю, государь, торжественно ответил Калхас. И клянусь, что службу твою буду править честно и справедливо. Ничто от моих глаз не укроется.
Пока будешь один, сказал я ему. Потом понадобятся помощники.
Из знати взять некого, скривился Калхас, который всех учеников школы помнил поименно.
Так возьмем не из знати, пожал я плечами. И всегда будем брать не из знати. Из самых бедных возьмем. Из тех, кто не предаст того, кто его накормит. И унаследовать эту службу будет нельзя. Только получить как награду за праведную жизнь.
Я вина выпью, государь, дрогнувшим голосом сказал Калхас и плеснул себе кубок. Нехорошо мне что-то. Небывалое дело ты затеял. Благородные на дыбы встанут. Чтобы какой-то босяк эвпатрида с множеством знатных предков судил! Да от начала веков не бывало такого.
Эвпатридов, скорее всего, сам буду судить, тут мне пришлось урезать осетра. Только сначала определим, что такое знать. Сколько у нее должно быть земли и скота, чтобы она знатью называлась. А то всякая горластая шваль будет себя потомком бога Посейдона объявлять. А у меня на них всех просто времени нет.
Это дело, государь, весело оскалился Калхас. Надо каждую семью записать, и их имена в камне высечь. Тогда никто себя благородным не объявит.
Так и поступим, кивнул я. На столбе высечем у храма Посейдона. Столбовые будут, хм Ты уходишь сразу же, как только море откроется. Для начала Милос, Парос и Наксос возьмешь. Получишь жезл, знак своей власти, а басилеев и архонтов я предупрежу.
На Милосе великая госпожа, царица Гекуба живет, прозрачно намекнул Калхас. Как там быть?
Как везде, жестко предупредил его я. Она не хозяйка там. Она в гостях. Ей тот остров в кормление дали, но размер подати определен мной. И изменить его никто не может. Даже царица.
Понял, проглотил тугой комок Калхас. Все исполню, государь. Только вот что делать, если в писаном законе не будет того, что мне судить придется?
Тогда сердце свое слушай, развел я руками. Судья руководствуется не только буквой закона, но и его духом. Я потому-то именно тебя на эту службу избрал. Только когда решение вынесешь, запиши его. Мы обсудим и подумаем, добавить его в новый закон или нет.
Угу, Калхас задумался и поклонился в пояс. Все понял, государь. Духом руководствуется, ишь ты Нипочем бы не догадался
Когда он ушел, в мои покои заглянула Кассандра, единственный человек, с которым я ощущал хоть какое-то родство душ. Она и впрямь была не от мира сего, а невзгоды еще и надломили девушку, заставив уйти глубоко в себя. Я ее иногда по целой неделе не видел. Кассандра в такие дни сидела в своей комнатушке и ткала в одиночестве. Она наотрез отказалась ехать на Милос в компании сестер и жен покойных братьев. Она не выносила общества этого бабья. Царевне пришлось нелегко, и все же она понемногу оттаивала, приходя в себя после пережитого. На ее лицо возвращались краски, и она снова начала наряжаться и покупать на рынке украшения и ароматные масла.