Что ты творишь, царица? спросил я ее, едва стоя на ногах. Зачем?
Хеленэ окинула меня взглядом, горящим свирепым огнем. Я даже отшатнулся, столько злобы и ненависти было в них. Елена Прекрасная? Это??? Да ну на фиг! Золотистые волосы растрепались и свисали небрежными локонами, но ей сейчас было плевать на все. Она с ног до головы увешана золотом, видимо, решила унести на себе всю казну невеликого царства. На каждой руке звенит по несколько браслетов. И как она руку поднимает?
Ненавижу его! Ненавижу! яростно прошипела она. За столько лет слова доброго не слышала, а ведь это не он царь, а я царица. Это моя земля! Он приблудный сын убитого Атрея. Если бы не мой отец, так и угонял бы чужих коров. Хоть бы капля благодарности была!
Ты понимаешь, что погибнешь? я задал этот вопрос скорее для порядка. Когда женщина входит в раж, она не слышит голоса разума.
Да плевать мне! взвизгнула она. Плевать! Я и так мертва была все эти годы. Только сейчас жить начала. Лучше сдохнуть, чем эту рожу постылую еще раз увидеть! Он шлюх своих выше меня ставил! Я хуже рабыни жила! Пусть бог Диво покарает его! Пусть молнией убьет! И добро это мое, оно мне от отца досталось! Я его по праву забираю! Не пойду к новому мужу нищей!
Лучше бы ты лежал, Эней! услышал я насмешливый голос. Помешать мне хочешь? Не выйдет! Милая, ты уже отобрала рабынь, которые пойдут с тобой?
Да, вот этих пятерых возьму! Хеленэ махнула рукой в сторону кучки рыдающих баб, тех, что были помоложе. Остальные не нужны.
Убить всех! скомандовал Парис и показал на толпу слуг, которые завыли в голос. А потом сжечь тут все!
Ты этого не сделаешь!
Я вытащил кинжал и загородил собой людей. Елки-палки, как умирать-то неохота! Я же молодой совсем. Хотя нет, кажется, не сегодня. Слуги Париса, которые подняли было копья, остановились в задумчивости. Они точно знали,
кто я такой.
Чего смотрите! хлестнул голос царевича.
Меня сначала убьете! усмехнулся я. А потом получите кровную месть со всеми дарданскими родами. Я троюродный брат этой сволочи, что за вашими спинами прячется, зять царя Париамы и племянник царя Акоэтеса. Кто из вас ударит меня первым? Кто хочет провести остаток жизни, пугаясь каждого шороха? Одно дело погибнуть в бою, а совсем другое умирать на кресте, когда птицы клюют тебя заживо. Клянусь молнией Тешуба, вас отловят по одному и распнут, как беглых рабов. Вы не люди после того, что сделали. Вы законы гостеприимства нарушили. Боги покарают вас!
Не станем мы его убивать! замотали головами воины, растерянно глядя на Париса. И тебе не дадим. Мы же знаем его. Это Эней, знаменитого рода муж. И боец из первых. Он самого царевича Гектора в поединке сразил. И вообще, он же свой!
Плевать на него! скривился Парис, брезгливо разглядывая развалившиеся края моих ран, из которых сочились кровь и гной. Он и без нас сдохнет. Уходим!
Кавалькада из телег, колесниц и стайки рабынь выкатилась за ворота, а я стоял и смотрел ей вслед. Я так ничего и не смог сделать, чтобы предотвратить эту проклятую войну. Как же погано на душе! Как горько! Хуже меня, наверное, только маленькой Гермионе, которая плакала в своей комнате. Мама не стала забирать ее с собой в новую счастливую жизнь. Она оставила ее тому, кого ненавидела всей душой .
Глава 22
Он сидел напротив моей постели, сжимая и разжимая могучие кулаки. На его простецком лице была написана полнейшая растерянность и едва сдерживаемая ярость. Он не понимал, что произошло, и не знал, что ему теперь делать. Нарушение закона гостеприимства немыслимое святотатство. О таком не слышали в этих землях никогда, а он теперь опозорен на весь обитаемый мир, от Итаки до Тира, и от Проливов до египетского Пер-Рамзеса. Такую новость в каждом порту смаковать будут, да еще и добавят от себя, не жалея красок.
Не знал, что так будет, покривил я душой. Я сделал, что мог. Прости!
Я знаю все, махнул он рукой. Я потом каждого раба самолично допросил. Ты все еще гость в моем доме, Эней, сын Анхиса, у меня нет вражды с тобой. Но ты уезжай сразу же, как только сможешь встать. Тебя отвезут до корабля. Шкуру льва заберешь с собой, она по праву твоя. Я только добил зверя. Твоим копьем добил!
Он встал и вышел, хлопнув дверью что было сил.
Феано! крикнул я, зная, что девчонка снова подслушивает. Так оно и оказалось. Она появилась в комнате через два удара сердца и стояла, смиренно опустив глаза в пол.
Слушаю вас, господин.
Хочешь уехать со мной? спросил я ее. Я выкуплю тебя и приму в свой дом. На мне долг неоплатный висит. Если бы не ты, меня бы убили.
Не хочу, покачала она головой. Мне и здесь нравится. Сделайте лучше так, чтобы господин меня при себе оставил. Я ему сына крепкого рожу и буду сыта до конца жизни.
Ты беременна, что ли? удивился я. Вроде незаметно.
Пока нет, усмехнулась она. Но то дело нехитрое. Всех молодых рабынь басилейя с собой забрала. Тут, кроме меня, и брюхатить-то больше некого, а наш царь Менелай до этого дела большой охотник. И двух месяцев не пройдет, как понесу.
Хорошо, согласился я, удивляясь холодной рациональной логике девчонки, которая по моим меркам является старшеклассницей. Тогда запомнишь все, что я скажу, до последнего слова, а потом повторишь царю Менелаю.