Да, мне лучше! прохрипел я. Ты как здесь оказалась?
Хозяйка оставила меня на время, помочь с гостями, сказала она, дисциплинированно опустив глаза в пол. Да, втянулась уже девка в рабскую жизнь.
Попала в богатый дом, как мечтала? усмехнулся я, а когда она изумленно вскинула брови, пояснил. Купец Рапану мне все рассказал.
Да, господин, попала, скупо ответила она.
На волю не хочешь? спросил я ее. Я могу выкупить тебя.
А зачем? криво усмехнулась Феано. Кто меня ждет на воле той? И что я там делать буду? За бедняка замуж выйти и до самой смерти на клочке земли горбатиться? Или опять в рабство попасть, если ахейцы налетят? Так я и так уже в рабстве. Я сыта, крыша над головой есть, и заботиться ни о чем не нужно. Обо мне позаботятся. Знай только работай и угождай хозяйке. Не свободы себе хочу, а доброго господина.
А царь Менелай где? спросил я.
У него дед на Крите умер, поехал наследство делить, пояснила Феано. Басилейя Хеленэ сейчас правит.
Позови Гектора, холодея, попросил я.
Господин Гектор уехал, ответила она. Вот прямо вчера и уехал, когда увидел, что вам лучше стало. Царевич Парис сказал, что присмотрит за вами.
Проклятье! простонал я. Он за мной присматривает или за царицей?
Откуда вы знаете? побледнела Феано. Вы же в горячке валялись.
Слух у меня хороший, ответил я, и она потрясенно замолчала. Позови Париса сюда. Прямо сейчас. Если нужно, с царицы его сними.
Да что вы говорите такое! Феано в испуге закрыла рот двумя руками, но потом фыркнула и, давясь от смеха, выскочила за дверь.
Парис пришел быстро, видимо, рога Менелаю он наставлял ночью, а не при свете дня. Выглядел он, как всегда, великолепно. Этакий Аполлон Бельведерский с обкусанными ногтями и, если бы не презрительная ухмылочка, не сходившая с его лица, просто глаз не оторвать. Интересно, откуда эта ухмылка вообще взялась у бывшего пастушка, который вырос в убогой хижине.
Не делай того, что задумал, сказал я, откинувшись на камень стены. Не нарушай законов гостеприимства. За это такая кара от богов придет, что вся Троя кровью заплачет.
Ты это о чем? напрягся Парис. Тебе рабыня наболтала чего-то? Так я ей мигом язык отрежу.
Рабыня тут ни при чем, махнул я рукой. Я видел, как ты на нее смотришь, и как она смотрит на тебя. Я узнал, что Гектор и Менелай уехали, а это значит, что вы
с ней одни. Ты уже спал с ней?
Тебя это не касается! побагровел Парис.
Еще как касается, спокойно ответил я. За такое святотатство на Трою вся Аххиява пойдет. Агамемнон брат Менелая. Он разорит наши земли.
Нет! Я с ней еще не спал. Парис почти что выплюнул эти слова. Это случится, когда она станет моей женой перед лицом богов. Доволен?
Не делай этого, прошу тебя! я бессильно откинулся на своем тюфяке. Это принесет нам много горя.
Да ты вообще не понимаешь, что тут происходит, прошипел Парис. Ты же просто удачливая деревенщина. Что ты возомнил о себе? Ты слишком много громких слов произносишь, Эней! Да только ты смешон! Понимаешь, смешон! Ты же дальше собственного носа не видишь, чистоплюй проклятый! Лежи и лечи свои раны. Случится то, чему суждено! Вот прямо сейчас и случится!
Он ушел, громко хлопнув дверью, а я задумался. А о чем, собственно, идет речь? Чего именно я не понимаю?
Феано! позвал я рабыню, которая я знал это точно пряталась неподалеку и подслушивала. Уж больна мордашка у нее хитрая.
Да, господин! она появилась так быстро, что я даже глазом моргнуть не успел. Как же приятно, когда не разочаровываешься в людях.
В деревушке, в той, что у подножия холма, ждут мои дарданцы. Их пятеро. Позови мне старшего. Абарис его зовут.
Их там нет, господин, покачала девчонка головой. Я слышала, как царевич Парис сказал им, чтобы они встречали ваш корабль в Геле, и что он, как родственник, сам привезет вас туда. Кстати, гонец, который передал весть о смерти деда здешнего царя, он точно не критянин. Я уже знаю их говор.
Истошный женский крик заставил меня привстать на кровати. Началось!
Феано! Помоги встать! попросил я, и рабыня, которая, услышав вопль, сжалась в комок, вскочила и забросила мою руку себе на плечо.
Как же хреново! Голова кружится, да и лихорадка еще не оставила меня. Под вечер трясет так, что зубы стучат. Я же еще не оправился до конца.
Пояс нацепи мне! сказал я, и Феано ловко продела ремень через петли, затянув потуже. Надо нормальную пряжку сделать. Все никак руки не дойдут!
Я проверил, как ходит кинжал в ножнах, и поковылял, морщась при каждом шаге. Проклятые раны на груди и плече, затянувшиеся было нежной коркой, вскрылись и закровоточили. Ну, ничего! Зарастет, какие наши годы.
А в доме и вокруг него шло форменное веселье. Слуги Париса, коих было человек десять, пинками и зуботычинами согнали во двор рабов, а двух стражников закололи на месте. Те лежали у входа, в луже крови, разметав руки. Из дворца тащили добро, которое складывали в телеги и колесницы и, что поразило меня больше всего, командовала этим процессом сама басилейя Хеленэ. Бронзовые лампы, оружие, зерно, амфоры с маслом и даже красивые кувшины, все это аккуратно складывали, явно готовясь забрать с собой.