Шрифт
Фон
Сулицей ратуют те, эти факелом; сулицей в груди,
Факелом силятся в струг угодить; колыбели Киприды
Маворс оружьем томит и пламенем бурным Лемносец.
Тут впервые войной зарделося море; багрянка
Тучную кровь впитала доныне о ней сохраняет
Память, на царственную ее отдавая потребу.
Псов сциллейских манит добыча новая к трупам
В омутах скорбных; текут гурьбою по лающим волнам
370 Чуда сикульских пучин, и, нектар впивая ужасный,
Рыщут вширь по зыбям, питья подобного алча.
Громы услышав, Нерей, из своих исторгшись вертепов,
Преображенным водам ужасается; реет к истоку,
Урну точащуюся наблюдает; узревши сей кладезь
Матери дар Природы он прочь грядет, успокоен:
«Ныне потщитеся брань окончать, напустивши пучину,
Боги, кто в волнах ни есть, Атланта сринувши, бурно
Пусть катятся струи! Но если первую судьбам
Можно обиду простить, ужель вы сию неотмщенной
380 Ярость оставите? Понт, орошенный прискорбною кровью,
Пенится, и, накалясь, курится море. Харибду
Сцилла взмущает, и наша беда утучняет чудовищ.
Коли обоим пропасть, коли быть соразмерною винам
Кара должна, пускай вероломство потопит фригиян
И данаев, пример во грехе. Что косните, ленивцы?
Легче к злодейству тропа, коль медлит мститель приходом».
Уж высокую стен оборону трепетным сонмом
Полк илионский омкнул. Стоит дарданская младость,
Ради жизни своей ополчась; не желанье господства
390 Брани, завистливое, воздвигает нет, гнев и угрозы
И не исторгнутая жестокими ранами ярость
Битву подъемлют меж них, палимую гордой враждою.
Первый, копьем потрясая, коня направляет к враждебным
Стенам Пелей и, дрот преломив, исступленьем пылает:
«Вот, вещает он, вход в дома и под кровы радушны,
Что отворится стучащей руке. Насладимся мы градом,
Портом другие». Скончал и все навалились пеласги,
Словно свежа причина войны и от долгого срока
Гнев их не сник. На брань слабей воспаляли бы душу
400 Трубы, приказы, мольбы, обещанья. Сечу б увидел
Там жесточайшую ты. Ни земли крутые зиянья,
Ни буруны мужей не страшат; мнит каждый, что здесь он
Вождь другим и ратник себе. Одни пролагают
Путь непрерывный, стеля кубышом, и долину глубоку,
Груду камней наметав, побеждают; другие на холмный
Склон не медля бегут. Вот они приступилися к стенам,
Вот уж выламывают валуны, но их дарданиды
Сверху теснят, и брус повергая на них, и отломки
Скальные; дротом одни дерзают, другие же струи,
410 Пышущи огнем, лиют. Стезю, загражденную древом,
Димм хотел одолеть и замедлился, в стену вперивши
Взор: тут власов он своих лишен ниспадшей водою
И перунным дождем: браду совлекает и кудри
С обнаженной главы и в утробу язва втекает.
Но черепашьим себя Теламон защитивши покровом,
Путь потаенный украсть ухищряется, ливень кремнистый
Медью смирив; пред нагбенной стеной, готовою рухнуть,
Он отступил, но первым вошел во взломанный город.
Умерщвление Лаомедонта
Той порою царя, истребить стремящегось огнем
420 Струги, глас суровый настиг: «Для кого, о могущий
Вождь дарданидов, ты брань вершишь? Ненавидя ли граждан,
Чудищетворных зыбей покой ты упрочить печешься
Иль боязливых теснишь беглецов и флот истребляешь,
Чтоб уцелевший не мог ускользнуть? Враги простирают
Длань к ближайшим делам: на них обрати свои очи,
Сжалься над градом твоим!» Сему не верящий, медлит
Лаомедонт, но зрит наконец: Пергам уж проторжен,
Ломит враг, фригийцы падут. Изумленные толпы
Вновь он сзывает; в строй не собрав неопытны рати,
430 Мчится он, стяги рассеяв свои. Стремительной встрече
Рад, соступается с ним Тиринфий: «Некогда, молвит,
Тем, кто в гавань входил, утомлен, к брегам долгожданным,
В малом ты отказал, в простом одолженье землею,
Лютый, Минервину ты листву миролюбия презрел.
Твой днесь черед: вернулся врагом приходивший лишь гостем!»
Так речет и, меч обнажив, полководца пронзает,
И преграду брони и сень щита во мгновенье
Он сокрушает, и дух, защищенный толикою стражей,
Он исторгает, веля под стигийские ввергнуться кровы.
440 Прочь дарданиды спешат по смерти владыки. Противник
Граждан добро похищает; иные убийством несчетным
Ищут гнев утолить. Но царское слово впоследок
Хищный удерживает мятеж и разбои данаев:
«Милость яви, победитель-данай, смири же десницу!
Равной виною грешат, равно безжалостны оба,
Кем щадятся и все, и никто. Вот гнев благородный:
Гнев отложив, виновных карать. Уж сила державы,
Город уж пал, и враг отступил; по смерти тиранна
Милости учатся пусть фригияне к несчастным, у греков
450 Вземля пример; мы добром отдадим поля земледелу,
Лагерь мужам, мореходам понт и гражданам город.
Но да погибнет всяк, кто жив из ужасного рода,
Ибо его истребить подобает». Так возвестил он:
Се, Амфит, Исифил, Волконт, Гесиона, красою
Славная цепь за спиной им жестокая длани сковала
Уж предаются вождям: мужи на злую погибель,
Та ж, Теламон, корыстью тебе: Пергама победник,
Первым в сломленный град ты врагу дал доступ нетрудный.
После сего аргивяне, с добычей прияв Гесиону,
460 Вновь налегают на зыбь и, лавр, триумфа примету,
На кораблях укрепив, до звезд возносят плесканье.
Возвращение Приама из восточной Фригии
Был в отсутстве Приам, сохраненный для гнева иного
Судеб, для бедствий иных. Восточную Марсом счастливым
Фригию опустошил, победой веселой обласкан,
Шрифт
Фон