У вас хотят отнять надежду! крикнул Самуэль, стараясь перекричать шум толпы. Ваше стремление вырваться из нужды, из нужды духа... Вот что важно...
Хватит пререканий, шепнул о. Мартин Деккеру. Начинайте...
Деккер нервно потирал руки.
Я не могу так сразу... Впрочем, действительно, пора... Иаков, привяжи меня...
Вздохнув, Иаков достал из-под сиденья веревку, привязал один конец ее к ноге профессора, а второй взял в руки.
Итак, повторение научного опыта! высоким голосом крикнул Деккер и прямо с коляски взмыл в воздух.
Иаков соскочил с коляски и побежал следом, держа конец веревки в руках, как бегают обычно дети, запуская змея. Люди расступались перед ним. Самуэль стоял обмерший и подавленный.
Это научный опыт! кричал Деккер. Обыкновенный научный опыт!
Он дергался, кувыркался в воздухе, невольно, но точно воплощая замысел Клафа скомпрометировать идею летающего человека.
Это отвратительно! крикнул со страданием на лице Самуэль. Что вы делаете?.. Как это отвратительно... Так опошлить величие подвига!..
Профессор, продолжая кричать что-то уже совершенно бессмысленное, вдруг на мгновение замер в воздухе, веревка в руках растерянного Иакова натянулась. Деккер судорожно взмахнул руками, полетел по дуге и, рухнув вниз, ударился головой о дерево. Иаков бросился к профессору. Деккер, лежа на земле, тяжело дышал и дрожал, как подбитая птица.
В келье профессора было полутемно и тихо. Деккер сидел в глубоком кресле. Бритоголовый, в синяках и ссадинах, забинтованный, заклеенный пластырями, он производил пугающее впечатление. Верный Иаков был тут же.
Вошел Клаф и сел рядом.
Я пришел проститься с вами, сказал он негромко.
Профессор молчал.
Я хотел бы, чтобы вы знали, продолжал Клаф, что, несмотря на печальный исход нашей деятельности, я счастлив... Я счастлив, что провел с вами эти годы...
Профессор, ерзая в кресле, стал проявлять беспокойство.
Галилей боялся не тюрьмы и пыток, сказал он хрипло, он боялся собственных открытий... Вот почему он отрекся... «На наш ликующий восторг мир может ответить воплем ужаса» это его слова.
Возникновение каждой проблемы должно быть соотнесено со временем, сказал Клаф. Ваше здоровье сильно расшатано, профессор. Вам надо лечиться.
Он посмотрел на часы.
Мне пора... До свидания, профессор... Разрешите мне на прощание обнять вас...
Идите... Не надо, сказал Деккер. Я устал от вас, вы мне надоели... Всё верно, и всё подтверждается... Когда-то она мне сказала: «Ты будешь страдать, ты для этого рожден...» Комнатка у нас была маленькая, и окна выходили на улицу с длинным забором... А за забором бойня... Она взяла мою руку и сказала: «Тебя погубит истина. Ты всегда любил ее, но не понимал...»
Он начал заговариваться, тревожным шепотом сказал Клаф Иакову.
Иаков взял какую-то склянку, налил в ложку лекарство и дал профессору. Тот выпил.
Филипп и Самуэль сидели у костра. Был вечер. Самуэль снял с огня котелок и разлил по кружкам какое-то варево. Филипп попробовал и сморщился.
Какая пакость, сказал он.
Пей, сказал Самуэль. Не всё, что вкусно, полезно. В супе из лесных кореньев витаминов больше, чем в мясе и масле...
Мясо! сказал Филипп. Хотя бы хлеба кусок, и он выплеснул содержимое кружки на землю.
Какие у тебя могут быть претензии? вспылил Самуэль. Всю провизию до сих пор добывал я... Теперь ты попробуй.
Филипп встал и направился в сторону поселка.
Послушай! окликнул его
Самуэль уже мягче. Не сердись... Меня уже знают, запомнили... Вчера меня чуть не догнали... Пойди к форту. Солдаты иногда подают вполне пристойные объедки.
Нет, сказал Филипп, просить я не буду... Я украду лучше.
Селение спало, лишь кое-где мерцали огоньки. Он прошел мимо лавки. Остановился. Потом осторожно вернулся и заглянул в окно. Он увидел на прилавке и полках хлеб, сушеную рыбу, какие-то бочонки. Выдавив стекло, он проник внутрь и начал грузить в мешок еду, встав на высокий бочонок. Неожиданно бочонок выскользнул из-под его ног. Раздался грохот. Филипп не упал, а вместе с мешком на минуту повис в воздухе, потом в бессознательном испуге взмыл под потолок лавки. Он носился в темноте, натыкаясь на предметы и производя страшный шум.
Наконец, ему удалось сориентироваться, он опустился на пол, выпрыгнул в окно и побежал.
Стой! высунувшись из окна спальни, закричал раздетый лавочник и выпалил несколько раз из револьвера.
Филипп упал, но тут же вскочил и не побежал далее, а полетел.
Что случилось? спрашивали разбуженные люди.
Тот летающий бездельник влез ко мне в лавку! ответил лавочник. Вначале он бежал от меня, как нормальный вор, но я выстрелил, и он полетел. Видно со страха. Тут я его и узнал...
Достигнув рощи, Филипп опустился на землю. Рукой он прижимал левое предплечье. На поляне его ждал встревоженный Самуэль.
Что случилось? крикнул он. Я слышал выстрелы! Ты ранен?
Лавочник стрелял в меня, сказал Филипп тяжело дыша.
Да брось этот мешок, смутился Самуэль. Слава богу, царапина... Сейчас мы тебя перевяжем... Чтоб ему подохнуть... Он ведь мог попасть тебе в голову... Эх, собственники, гиены... Раньше верблюд пролезет в угольное ушко... Да дьявол с ними.