Она наклонилась и чётким, размашистым почерком поставила свою подпись под контрактом. Рядом с пустым местом для его.
Вы рассматриваете этот документ как отсрочку своего счастья. Я рассматриваю его как стартовый капитал. Так что да, она перевернула папку и уверенно толкнула её обратно к нему через стол.
Я совершенно согласна на ваши условия.
Она откинулась на спинку стула, сложив руки на столе, и посмотрела на него с лёгким, почти насмешливым вызовом.
Наш брак начинается, Амир. Желаю нам обоим продуктивного года.
Амир сидел, ошеломлённый, сжимая в руках папку с контрактом. Он думал, что заключает сделку с наивной девушкой. Он только что понял, что заключил сделку с равным себе противником. И он даже не начал читать правила её игры.
Глава 3. Холодный огонь никяха
Амир стоял, ощущая на себе вес этих взглядов, и чувствовал себя не женихом, а главным экспонатом на выставке достижений семейного хозяйства.
Его отец сиял. Мать украдкой смахивала слёзы облегчения. Они победили. Их воля, их династия, их понятия о чести всё это было торжественно упаковано в его новый смокинг и сейчас выставлялось на всеобщее обозрение.
И вот появилась она.
Фатима шла к нему через зал, и шепот восхищения прокатился вслед за ней. Её свадебное платье было образцом сдержанной, безумно дорогой элегантности ни единой стразы, лишь идеальный крой и тяжёлый шёлк, отливавший матовым жемчугом.
Фата, закреплённая изящным гребнем, была не воздушной дымкой, а скорее символом статуса, как мантия королевы.
Но не это заставило Амира застыть. Её лицо. Оно не выражало ни девичьей робости, ни трепетного счастья. Оно было абсолютно спокойно. Величественно. В её осанке, в твёрдом, ровном шаге читалась не покорность, а принятие.
Как полководец, принимающий командование над новой армией. Она не шла к своему суженому. Она выходила на предназначенную ей позицию.
Она остановилась рядом. Не приближаясь. Не касаясь. От неё пахло холодным, почти ледяным цветочным ароматом. Ни капли тепла.
Их взгляды встретились. В её глазах он не увидел ни намёка на волнение. Лишь короткий, оценивающий кивок, будто она проверяла, соответствует
ли он дресс-коду их общей сделки. Амир почувствовал прилив абсурдной ярости.
Он был здесь, разыгрывая эту пошлейшую комедию, а она она выглядела так, будто всё идёт строго по её бизнес-плану.
Церемония никяха началась. Голос имама лился плавно и торжественно. Родственники умильно перешёптывались. Амир механически произносил положенные слова, чувствуя, как каждое из них падает ему на душу тяжёлым, фальшивым грузом.
Он говорил «да», а в голове кричало «нет». Он соглашался, а всё его существо протестовало.
И тогда он посмотрел на Фатиму, ожидая увидеть ту же отстранённую маску. Но она смотрела прямо на него. И в её взгляде, в самый торжественный момент, когда имам объявлял их мужем и женой, он увидел нечто, от чего у него похолодела кровь.
Не покорность. Не смирение. Угрозу.
Мгновенную, острую, как лезвие бритвы. Взгляд, который говорил яснее любых слов:
«Ты думаешь, это твоя победа? Твоя уловка? Это только начало. И играть мы будем по моим правилам».
Это длилось доли секунды. Она тут же опустила глаза, скромно приняла поздравления, и образ идеальной невесты вернулся. Но Амир уже не мог его принять. Он видел. Он понял. Этот брак был для него тюрьмой. Для неё плацдармом.
Банкет был бесконечным. Они сидели рядом за главным столом, два актёра в спектакле, который режиссировали их родители. Амир изображал счастливого жениха, отвечая на тосты и улыбаясь до боли в скулах.
Фатима была безупречна. Она вела светские беседы, изящно кивала, её улыбка была холодной и безукоризненной, как у манекена в витрине ювелирного бутика.
Он пытался поймать её взгляд, чтобы прочитать в нём хоть что-то, хоть тень сомнения, страха, неуверенности. Тщетно. Она была неуязвима.
Когда настало время первого танца, он обнял её за талию, ожидая почувствовать напряжение, отторжение. Но её тело было податливым и расслабленным в его руках, как у профессиональной танцовщицы, выполняющей свою работу.
Она не смотрела на него, её взгляд был направлен куда-то поверх его плеча.
Вы прекрасно справляетесь, прошептал он ей на ухо, и в его голосе прозвучала язвительность.
Прирождённая актриса.
Она медленно перевела на него свой холодный, бездонный взгляд.
Я всегда довожу начатое до идеального конца, её голос был тихим, но каждое слово било точно в цель.
Неважно, насколько неприятна задача. В отличие от некоторых.
Она мягко вышла из его объятий, как только смолкла музыка, и отошла к гостям, оставив его одного посреди пустой танцевальной площадки с чувством полнейшего, оглушающего поражения.
Через три часа, когда последний гость уехал, они молча стояли в лифте, поднимаясь в пентхаус, который его родители купили им в качестве свадебного подарка. Тишина была оглушительной.
Лифт зазвучал, двери открылись. Фатима вышла первой, не оглядываясь. Она сняла туфли на высоченных каблуках и босиком прошла по шёлковому ковру в гостиную, залитую лунным светом.
Амир последовал за ней, срывая с себя галстук. Комедия окончена. Пришло время обсудить условия капитуляции.