Ева абсолютно равнодушно слушала этот обратный отсчёт, не испытывая более ни страха, ни душевной боли, ни сомнений. Мыслей и слов поток иссяк и пересох, как ручей в пустыни она... смирилась с участью. Или же вся выгорела дотла, и в душе осталось лишь пустое пепелище?
Может и так, кто же теперь знает.
Секунды... время для неё замедлило свой бег и растянулось, как-то вдруг расслоилось на фрагменты. Воспоминания обозначились как диафильм, но не мелькали взбесившимися мухами, а виделись нормально, даже ярко, как новые, будто бы происходят сейчас, сию секунду. Казалось, захоти Ева, и без труда сможет вспомнить любое слово, когда-либо слышанное ею прежде, восстановить любую, даже самую незначительную, деталь каждого события жизни по памяти. И она вспоминала... Вот детский сад с его такими классными горками летом и зимой, и дурацкими костюмированными утренниками, школа и глупые дразнящиеся мальчишки. А вот и мама в странном комбинезоне и большущей жёлтой сумкой в руках утешает её Еву десяти лет, ревущую в аэропорту, они провожают отца. Ей сказали тогда, что это ненадолго, что это всего лишь командировка, что он вернётся он больше не вернулся ни к ним, не в Россию вообще. Вот Миша солнечным майским днём лежит голый в её постели, дурачась и ослепительно улыбаясь, предлагает съехаться и жить вместе. Пьянка по случаю вручения дипломов. Поездки: в Италию и Сикстинская капелла, Испания и собор Святого Семейства, египетские пирамиды пустыни и пирамиды в Перу, родные Кижи и Байкал, гора Белуха. А вот Черити поздравляет с недавним двадцати восьмилетием и дарит огромный букет одуряюще пахнувшей сирени, и заливисто смеётся, видя, как Ева, ошарашенная носится и не знает, что ей со всем этим богатством делать и где раздобыть такую здоровенную вазу любимые цветы долго стоят в ведре. Валентина Семёновна рассказывает ей про клетки и ДНК, а вот уже Вознесенский возбуждённо вещает о том, что человек это целый мир в миниатюре. Никитин, сидит напротив, смотрит на неё так загадочно и... молчит.
На удивление в душе у Евы ни боли, ни тоски, ни сожалений о несбыточном, ни горечи о пережитом не стало. Всё старое как отрезало одним движением. Но что-то новое уже там зародилось мысль... идея... она вспомнила...
Не успела дать... но может ещё успею отдать, последнее, что ещё осталось? Может так и надо было?
Она поднялась на ноги. Стоя на нерукотворной лесенке, словно специально выстроенной невиданным великаном, судорожно глотая остатки относительно пригодного воздуха, что ещё оставался в шлеме.
«...5,4,3,2...1. Фильтры отключены».
Ещё секунд двадцать и дышать стало нечем, Ева начала задыхаться. Она задержала дыхание и закрыла глаза. Её пальцы шарили по шее, нащупывая механизм крепления шлема щёлкнули крепежи, и голова оказалась на свободе.
«Ещё пара минут... у меня есть ещё пара минут для жизни... всего, но есть. Боже... как хочется жить, всё равно как, и где, лишь дай мне жить» со стуком взбесившегося сердца, билась в висках эта мысль.
Она открыла глаза и взглянула на такой родной и в то же время совершенно чужой мир. Ей тут же пришлось сильно прищуриться и заслониться ладонью от резанувшего по глазам безжалостного света. Уши заложило от рёва и гула, заглушавшего всё ветра, его хаотичные порывы нещадно трепали шевелюру Евы.
Тело мелко затрясло, живот задёргался, и рот наполнялся слюной организм силился сделать вдох. Терпеть Ева больше не смогла и открыла рот, втянула в себя воздух этой неизвестной ей Земли в горле запершило, лёгкие, как огнём обожгло и в груди начала разливаться боль, пока ещё вполне терпимая, нос тут же заложило.
Воздух был очень раскалённым и влажным, каким-то горько-солёным, со вкусом йода и чего-то ещё такого же химического, от него Еву замутило и захотелось отплеваться. Ничего знакомого, ни одного привычного запаха, ни единого приятного мёртвая атмосфера.
Ева закрыла лицо руками, силясь защититься, уж больно солнце было злым, и кожа на лице почти сразу принялась гореть. Но её тут же скрутил приступ болезненного кашля горло просто резало. Лёгкие и живот всё сильнее огнём горели от этой воздушной смеси, воздухом назвать это язык не повернётся. Ничего общего с тем воздухом из воспоминаний, пропитанного тысячами ароматов природы и людей.
Ева дышала рвано, судорожно, маленькими глотками и через рот. Делать большие глотки не получалось, горло рефлекторно перекрывало дыхание.
Пусть так... пусть ещё только минута... у меня... ещё... есть... время...
Глаза воспалились и покраснели. Ева осела на камни. Вода плескалась о камни. Сипя и кашляя, Ева непослушными руками принялась торопливо
стягивать с себя скафандр, изгибаясь и изворачиваясь всем телом и изо всех сил для ускорения процесса. Вырывая руки из рукавов и ноги из штанин, она оперативно высвободилась, оставшись в том в чём мать родила.
Подняв голову к той зияющей пустоте, где должно было быть голубое небо. Слезящимися глазами посмотрела на такое мёртвое, раскалённое солнце. Ногти непроизвольно скребли пустые камни. Ей по идеи должно было быть жарко в это мгновение, но её трясло в ознобе. Вздохи становились всё мельче, горло отекло, язык распух, лёгкие не желали раскрываться эгоистичный человеческий организм всеми силами инстинктивно защищался от ядовитой атмосферы. Всё тело Евы судорожно клокотало, сил подняться на ноги больше не было, перед глазами стремительно темнело, словно она слепла.