А как тогда жить, если всё отдашь? Никто ведь не остановится сам, будут брать и брать по кусочку, пока окончательно не растащат. Никому не дано любить других, чужих людей прежде себя.
Злилась Ева на себя, себя же не желая понимать. А её второе я печальное как пьеро шептало: «Вот и не осталось ничего от тебя. Всё приберегла для себя. И близких-то любишь по инерции, да на расстоянии, лишь бы проблемами
не грузили».
На ум пришёл отец с его вечными проблемами с женщинами и внебрачными детьми Ева ведь даже и не знала точно сколько у неё братьев и сестёр по отцу. И одинокая мать.
Что же я должна была делать всё же нормально у них... В итоге это всё привело... к че-ему-у проломила несчастному человеку череп.
Сердце Евы словно тисками сжали: «Да разве ж не была ты сама на её месте? И теперь сидишь тут. И всё тут только для тебя. Правда, тут ничего и никого нет...»
Хватая ртом остатки кислорода, Ева прерывисто шептала:
Но не специально же, оно само так вышло... Я что должна была просто стоять и смотреть, как эта придурочная ломает оборудование, мою карьеру?
И замерла на миг, увидев, как над горизонтом показался краешек раскалённого солнечного диска, в каком-то мертвенно-зелёном ореоле. Зрелище завораживало своей бессмысленностью, и Ева хмыкнула:
Зато теперь у меня прям всё впереди. Осталось подождать немного, примерно миллиард лет появятся люди и можно всё начинать сначала. Впрочем, нет. Фильтры худо-бедно протянут ещё минут десять не дольше. Лучше бы я за решётку угодила оттуда, по крайней мере, возвращаются, а отсюда, как вернуться...
Дура! Дура-дура-дура... какая дура!
Далось мне это оборудование. Ради чего сорвалась, отчего не подумала, не остановилась, на что жизнь свою и чужую разменяла. Наверняка всё это барахло и железо было застраховано, потом новое спокойно купили бы. В любом случае не моё даже. Позвала бы охрану, скандал пережила уж как-нибудь, и всё. Главное не осталась бы тогда одна. А потом, всё, так или иначе, да устроилось бы. И всё.
Вдруг ни с того, ни с сего оживилась Ева и сорвалась на отчаянный крик, словно у неё открылось второе дыхание, или её прорвало. Но тут же и сдулась, хоть ей и стало легче, продолжила бубнить, глядя на то, как мертвенный лик солнечного диска всё выше и выше поднимается над красноватым водным горизонтом:
И не поспоришь даже, но всё это следствие не так ли началось-то всё ещё раньше, намного раньше. Тут ведь всё просто: начнёшь злоупотреблять скажешь, что шалость и только, потом сядешь пьяным за руль эгоистично надеясь на авось, и кого-нибудь задавишь и лишь тогда увидишь, что всё к тому и шло. Шло-шло-шло и вот пришло.
О-о, не будь я такой... а будь какой-нибудь другой... Более сдержанной что ли, добрее, отзывчивее, менее самолюбивой, простой, что ли... Зачем жила? Почему не ценила? Почему не видела... не понимала... заслужила, да-а.
Ей уже и не дышалось почти. Ева с трудом сипела, стараясь вдохнуть поглубже, но воздуха было меньше чем требовалось, и губы её начали синеть. Рассвет неумолимо катил в глаза, окрашивая пустой мир в разные оттенки розового и золотистого. Темноты ночи уже не было, но и привычного утреннего света не наблюдалось всё те же сумерки, а не свет. Пред внутренним взором Евы от кислородного голодания хороводом заплясали образы и лица: мама, папа, подруги, коллеги, соседи, и даже незнакомые прохожие.
Какие же они все хорошие... Всё отдам, лишь бы снова их увидеть, только бы пройти мимо, мельком встретиться взглядом, теперь я уже была счастлива оттого... Счастье это когда можно вволю дышать. Мне так жаль... Господи, как же мне теперь всего этого жаль... что не понимала. Свобода это когда ты можешь дышать, как тебе дышится.
Слова вмиг иссякли, и взгляд Евы упёрся в единственный рукотворный тут предмет. Некоторое время она совершенно бездумно крутила октаэдр в своих руках, рассматривая его. А потом она ударила его острой гранью базальт рядом с собою, выбив каменную крошку. Кремневый процессор КК был прочнее базальта. И Ева принялась скрести этой штукой, без какой-либо цели, оставляя на поверхности плоского камня вполне себе заметные полосы.
Сначала она это делала просто так. Просто царапала и царапала. Потом круги начала выводить, затем волнистые линии, и наконец руки сами собой стали писать буквы: Ева + Толя =
Эта задачка так и осталась без ответа.
Ева всё это зачеркнула крест-накрест и стала писать совсем другое, мучительно припоминая слова, когда-то так хорошо заученные ею на уроке литературы:
В моих губах, в глазах ты видел вечность,
Блаженством был изгиб моих бровей,
Я с головы до ног была небесной.
Но я осталась той же значит, ты,
Ты, величайший полководец мира,
Лжецом стал величайшим.
Эти шесть стихотворных строчек коряво легли на образованную лавой твердь, и казались здесь... ну, чистым вандализмом. Ева ещё покрутила в руках процессор КК и не видя более в этой штуке для себя никакого смысла, размахнулась и закинула его в воду. Не для чего-то, а просто так.
«Внимание! Ресурс дыхательных фильтров полностью выработан.
Подача воздуха будет остановлена через 40,39,38...»