Встретились два достойных друг друга человека. Казалось, достаточно сделать один шаг навстречу друг другу, и вот оно семейное счастье. Судьба же распорядилась иначе. В сохранившихся письмах Толстого к Валерии причина разрыва отношений между полувлюбленными вполне очевидна. Но для понимания общей атмосферы, в которой разворачивались эти отношения, более значимы дневники.
Привожу выдержки из них. Так или иначе они связаны с пушкинским летом Толстого.
На другой день после приезда Валерии.14 июня. «Встал в 9. Шлялся, поехал с Натальей Петровной к Гимбуту и к Арсеньеву. [] Надежда Николаевна позвала гулять в лес. Гимбут кричал, что inconvenable (неприлично. В.Р.), она будто не слышала, приcлал М. А. и прибежал сам, подлейшим и грубейшим образом при ней упрашивая меня не компрометировать ее. Я вернулся. [] Придя назад, узнал, что Наталья Петровна ушла. Надежда Николаевна противна (жена Гимбута, преследовавшая Льва Толстого с надеждой на взаимность. В.Р.). Гимбут внезапно разъярился на Наталью Петровну, назвал ее посредницей и прогнал. Дома пошел ловить рыбу, пришел солдат (с известием, видимо, о свидании с бабой. В.Р.), я побежал в Чепыж (название лесного массива в яснополянской усадьбе, расположенного недалеко от дома. В.Р.). Скверная и плутовка» (47, 8081).
15 июня. «Встал в 10. Шлялись с Дьяковым, много советовал мне дельного, о устройстве флигеля, а главное, советовал жениться на Валерии. Слушая его, мне кажется тоже, что это лучшее, что я могу сделать. Неужели деньги останавливают меня. Нет, случай. Потом довез он меня до поворота в Судаково. Валерия сделала строгую мину, за письмо верно. Я был в духе и успокоил их. Бедняжка, ее тетка дрянь, как кажется [] Приехал домой и послал к солдатке. []Солдатка не пришла» (47, 81).
17 июня. «Встал в 8, делал гимнастику, читал Newcomes , обедал, поехал к Лазаревичам, оттуда с Арсеньевыми к ним. Она играла. Очень мила» (47, 81).
18 июня. «Приехал Дьяков, и уговорил его ехать вместе к Арсеньевым. Валерия болтала про наряды и коронацию (Александра II. В.Р.). Фривольность есть у нее, кажется, не преходящая, но постоянная страсть. Приезд мой с Дьяковым был неловок, как будто обещал им что-то» (47, 82).
19 июня. «Пробыл целый день один дома и вечером была солдатка. Отвратительно. Дьяков не хотел заехать к Арсеньевым, от этого я не поехал. Притом был в каком-то беспомощно вялом расположении духа» (47, 82).
21 июня. «Вечером приехали Арсеньевы. Я с ней мало говорил, тем более она на меня подействовала. К ужину приехала и Пелагея Ильинична. Вчера была Надежда Николаевна и совсем опротивела мне» (47, 82).
24 июня. «Были у Арсеньевых с тетушками. Валерия была ужасно плоха, и совсем я успокоился» (47, 82).
25 июня. «Разбудили меня известием, что мужик утонул в среднем пруде. Прошло уж 2 часа. Я ничего не предпринял. Читал Ньюкомов, записывал. Вечером была солдатка, наверно последний раз» (47, 82).
26 июня. «Встал в 9-м, читал Ньюкомов, переписал заметки, перечел Юность, хотел писать, но так и остановился. Мужика убрали. Делал гимнастику, ел постный обед дома и поехал с Натальей Петровной к Арсеньевым. Встретил еще на дороге посланного. У них Тарасов. Валерия в белом платье. Очень мила. Провел один из самых приятных дней в жизни. Люблю ли я ее серьезно? И может ли она любить долго? Вот два вопроса, которые я желал бы и не умею решить себе» (47, 82).
28 июня. «Встал в 10, отделал первую главу Юности с большим удовольствием. Зубы разболелись хуже, после обеда поехал к Арсеньевым. Валерия ужасно дурно воспитана, невежественна, ежели не глупа. Одно слово prostituer, которое она сказала, Бог знает, к чему, сильно огорчило и, при зубной боли, разочаровало меня» (47, 83).
30 июня. «Встал в десять, дочел Ньюкомов. Написал страничку Юности, играл симфонию пятую (Бетховена. В.Р.). Приехали Арсеньевы. Валерия славная девочка, но решительно мне не нравится. А ежели этак часто видеться, как раз женишься. Оно бы и не беда, да не нужно и не желается, а я убедился, что все, что не нужно и не желается, вредно» (47, 83).
1 июля. «Проснулся в 12-м часу, играл много, написал странички две Юности. [] Провел весь день с Валерией. Она была в белом платье с открытыми руками, которые у ней нехороши. Это меня расстроило. Я стал щипать ее морально и до того жестоко, что она улыбалась недоконченно. В улыбке слезы. Потом она играла. Мне было хорошо, но она уже была расстроена» (47, 83).
2 июля. «Написал письма Некрасову Розену и Корсакову, пообедал и поехал к Арсеньевым. Валерия писала в темной комнате опять в гадком франтовском капоте. Она была холодна и самостоятельна, показала мне письмо сестре, в котором говорит, что я эгоист и т. д. [] Я сделал ей серьезно больно вчера, но она откровенно высказалась, и после маленькой грусти, которую я испытал, все прошло. Она несколько раз говорила, что теперь: пусть по-старому. Очень мила» (47, 8384).
10 июля. «поехал к Арсеньевым. Там были гости. Валерия очень мила, и наши отношения легки и приятны. Что ежели бы они могли остаться всегда такие» (47, 85).
12 июля. «Приехали судаковские. Валерия была лучше, чем когда-нибудь, но фривольность и отсутствие внимания ко всему серьезному ужасающи. Я боюсь, это такой характер, который даже детей не может любить. Провел день, однако, очень приятно» (47, 85).