Через пару часов будет смеркаться.
Он этого ждал.
********
Смотри! Там что-то
белое в кустах виднеется! крикнул Костик.
Мы шли уже часа четыре. Отдохнув несколько минут на дневном привале и перекусив ломтями мяса печёной черепахи, мы пробирались сквозь джунгли вдоль берега реки, повторяя все её изгибы, повороты, застревая в болотах и затоках, переправляясь налегке через бурные, но не слишком широкие ручьи, пока, наконец, не вышли к этим кустам. В глаза сразу бросилось что-то белое, завёрнутое в тряпку, и Костик тут же вытащил свёрток наружу. Трясущимися руками, сгорая от нетерпения, мы едва не разорвали на части нашу находку.
На землю упал нож, так хорошо нам знакомый, зажигалка и одна маленькая ракетница. В руках остался клочок бумаги. Неровным прыгающим почерком было написано всего три предложения:
«Плывём к плотине, я на руле, Грабовский задремал. Кидаю на берег то, что есть под рукой. Если живы выстрелите ровно в полночь в небо ракетой, буду ждать. А. С.»
Минуты две мы оторопело смотрели на выпавшие предметы, затем начали прыгать от радости, обнимать друг друга и пританцовывать на ходу.
Жив! Жив наш старик! Плывёт к плотине, а там таможня!
Теперь у нас был нож, средство выстрелить в небо, и самое главное зажигалка! Уголёк потух ещё днём, и мы не представляли, как снова будем мучиться, разжигая огонь древним дедовским способом, от которого до сих пор были натёртые волдыри на руках.
В таком возвышенном настроении мы к вечеру сделали привал, обосновавшись под деревом на ночёвку. Убили ножом двух игуан, вполне пригодных на вкус, вскипятили воду, нарвали каких-то плодов. Позже немного вздремнули, а когда уже луна полностью оказалась в небе, приготовились отсчитывать минуты до предполагаемой нами полуночи. Дерево было высокое, метров тридцати высотой, и голос Кости, когда он взобрался, доносился сверху, будто он парил где-то в небесах. Через несколько минут крикнул:
Запускаю!
Я отошёл на несколько шагов назад и задрал голову. Хлопка слышно не было, зато высоко над кронами остальных деревьев вверх взмыла светящаяся прямая черта, на секунду вспыхнула и тут же распалась на три огненных шара, сверкая и переливаясь ярко малиновым светом, затмевая своим сиянием даже луну. Деревья на несколько секунд отбросили тени. Шары зависли в воздухе, затем медленно, как бы нехотя, стали спускаться к земле, покачиваясь в чёрном небосводе на маленьких, раскрывшихся автоматически парашютах. Костя слез быстрее, чем поднялся.
Так и прошла ночь, пожалуй, одна из тех тихих ночей, которую я потом часто буду вспоминать. Когда Костя разбудил меня, едва только затеплился рассвет, мы, умывшись и наскоро позавтракав, двинулись в путь, размышляя вслух на ходу, обходя различные препятствия. Нож мы привязали лианами к длинной палке, и теперь у нас было оружие более грозное, нежели с язычками от ремня. По нашим подсчётам к таможне мы должны будем добраться не раньше вечера, где, как мы надеялись, разузнаем что-нибудь о проплывших ранее на плоте двух путешественниках.
Я думаю, нас накормят, верно? мечтательно проговорил Костик, перепрыгивая по кочкам очередное болото. Местность была водянистая, под ногами постоянно хлюпало и мы нарадоваться не могли, что на нас снова обувь, выброшенная так кстати Грабовским.
Нам дадут катер, провожатого, рассуждал Костик, мы ведь всё-таки члены международной экспедиции как-никак. Пару звонков в столицу, в посольство, упомянуть имя Андрея Сергеевича, он же известен в своих научных кругах, верно? И вперёд в Европу, домой, вместе с профессором!
А если не застанем или вообще не найдём нашего старика? Нужно учитывать и такой факт. Грабовский профессионал, и просто так нашего начальника не отпустит. Даже если будет скрываться, оставит его при себе в качестве заложника.
Ему нужно добраться до аэропорта. Так? кряхтя и вытаскивая ногу из разбухшей тины, размышлял Костик. Алмаз при нём, профессор под дулом пистолета, это всё понятно. Но каким лешим, чёрт возьми, он думает пробраться на борт самолёта с оружием? Любой пограничник засечёт пистолет в одну секунду, да и Андрей Сергеевич при большом скоплении народа в зале ожидания наверняка не будет сидеть сложа руки, а поднимет какой-нибудь скандал, привлекая к себе внимание. Дальше уже по обстоятельствам.
Ты забываешь о багаже.
А что, багаж?
Его не будет. Они ведь плывут налегке, а Грабовский совсем упустил из виду это, казалось бы, совсем незначительное обстоятельство. Пассажиры без багажа, да ещё и пересекающие Атлантику могут вызвать подозрение у кого угодно.
Точно! прищёлкнул пальцами мой друг. Об этом и я не подумал. Выходит, этот мерзавец не такой уж и профессиональный
Если только невольно перебил я его.
Если только что? Костя даже остановился, стряхивая с лица паутину.
Если Грабовский не выкинет какой-нибудь из своих гнусных фортелей на таможне.
А что он там сможет сделать? Пограничников четверо, насколько мне говорил Андрей Сергеевич, все солдаты
Не забывай, грустно подвёл я итог, что нас тоже вначале было больше. Однако он постепенно от нас избавился, не считая Даниэля и Оли, конечно. Но то, что он справился с Габриэлем, который так и не вернулся, и который способен заменить не четверых, а восьмерых таможенников, это тоже надо учитывать. В их агентурной школе и не тому учили. Предположим, он каким-то образом завладеет вещами пограничников, тоже кряхтя и вытаскивая ногу из болота, размышлял я вслух. Вот тебе и багаж для самолёта. Наплетёт в аэропорту, что они с профессором остались одни из экспедиции после крушения метеорита, так их ещё и с почестями отправят, посчитав героями. А там Лиссабон, и ищи ветра в поле.