Костик чертыхнулся и надолго замолчал, обдумывая услышанное. Сквозь заросли нам было не совсем видно, куда именно поворачивает рукав реки, но то, что мы были на верном пути, не вызывало никаких сомнений. Уже к вечеру мы вышли на расстояние нескольких километров от таможни.
Так нам, во всяком случае, казалось.
Колесо роковой фортуны на этот раз обошло нас стороной. Неизбежного не случилось.
Надолго ли?
********
Машина на ходу, свечи в порядке, масло есть, бензина полный бак, констатировал Грабовский, привязав начальника к уключине лодки. Спи спокойно, старый болван. Утром в дорогу.
Профессор лежал и всматривался в далёкие звёзды.
А полночь тем временем уже приближалась, профессор видел это по расположениям звёзд. Его часы постигла та же участь, что и остальные трофеи, снятые мародёром с запястий умерших.
У Андрея Сергеевича на глаза навернулись слёзы.
И в это время, далеко-далеко в небе взмыла маленькая искорка, взлетела, вспыхнула, и спустя несколько секунд погасла. Пропала, растворилась в темноте, упала в чёрный океан ночных джунглей. Но этих секунд хватило, чтобы начальнику экспедиции захотелось снова жить, кричать мысленно от радости, извиваться всем телом и пытаться выбраться из пут, даже не боясь последствий от его мучителя.
Живы! Живы, ребятки мои!
Нашли записку!
Идут по пятам!
Профессор едва не выпрыгивал наружу, но, тем не менее, не забывал лихорадочно размышлять:
«Нужно будет утром незаметно оставить ещё одну записку: дескать, мы поехали на джипе, углубляемся внутрь страны, и Грабовский пробивается к Джорджтауну. Плывите к гарнизону и расскажите, что я у него в заложниках, а вместе со мной и алмаз»
Вот нечто такое. Так он и напишет, когда будет заполнять бланки. Записку подсунет под клеёнку. После того как они нашли его посылку, он не сомневается, что и здесь они перевернут всё вверх дном, лишь бы найти весточку от своего начальника. Теперь они знают, что он жив, и думает о них.
Самое главное, не выдать себя и свою радость.
Впервые за последние несколько дней Андрей Сергеевич спокойно и безмятежно уснул.
Глава 11
Пункт назначения столица Гайаны, город Джорджтаун.
Шли весь день, почти не останавливаясь. Настроение было приподнятое, вперёд нас гнало чувство облегчения и радости. Один раз пришлось убить крупного питона, метра три длиной, который внезапно обвился кольцом вокруг моей щиколотки. Удавы не ядовиты, но силой сжатия своих колец способны раздавить позвоночник любому крупному зверю. Это мы узнали на печальном и трагическом опыте с нашей Олечкой. Костя кинулся на мой крик в тот момент, когда я, присев от боли, принялся от безысходности что есть мочи, тыкать ножом в траву куда попало, лишь бы попасть в одно из колец. С помощью моего друга, мы совместными усилиями разрубили тварюку на несколько кусков и, отдышавшись, с выпученными от страха глазами, я едва вымолвил:
А ведь мог раздавить ступню, что твой бульдозер.
Костя был напуган не меньше моего, очевидно, вспомнив такую же сцену со своей любимой, когда она погибала на его глазах в петлях мерзкой анаконды. Здесь тоже всё произошло за какую-то минуту, я даже не успел, как следует разглядеть нападавшего. Нога немного покраснела, и если бы не ботинки с брюками, возможно, нога осталась бы у меня с содранной кожей. Следующую ночь мы уже поспим на кроватях, пообещал я Костику, вглядываясь в дивную картину наступающего вечера. Весь небосвод был усыпан звёздами, словно там, в небесной канцелярии, нам в подарок на прощанье зажгли миллионы лампочек праздничной
гирлянды. Зрелище было настолько прекрасным, что захватывало дух, жаль только оценить его уже не могли ни Даниэль, ни Оля, ни Семён, ни Миша с Габриэлем .
Господи, как нас стало мало
Костя вздохнул и закрыл глаза.
********
Андрей Сергеевич проснулся раньше Грабовского. Тот, видимо, ночью ещё не раз прикладывался к бутылке, поскольку вышел из сторожки хмурым, злым, и в парах неизбежного похмелья.
Профессор прекрасно выспался, несмотря на нестерпимый гнус, настроение было бодрое, голова свежая и, наблюдая, как его мучитель справляет малую нужду прямо на могилы убитых им пограничников, начальник экспедиции возненавидел его ещё больше, презирая тот день, когда предложил ему место в своей команде. Хмурым взглядом тот посмотрел на лодку, безразлично взглянул на оскверненную могилу и, потянувшись, направился к профессору.
Как спалось, старик?
Развяжи меня. Всё тело онемело, и я не чувствую рук.
Профессор помнил, что не нужно никаким образом выдавать свою радость, поэтому он сделал акцент на своём плачевном состоянии.
Спустя несколько минут, сходив в кусты и умывшись из ведра, стоящего у порога, Андрей Сергеевич был в норме, растирая запястья и щиколотки от колючих спазмов судорог.
Как я буду вести машину, если по твоей милости у меня все конечности затекли?
Не моё дело, выпалил Грабовский. Главное выехать из джунглей на какую-нибудь просёлочную дорогу, а там поменяемся местами: тебя свяжу, сам сяду за руль. Но когда будем подъезжать к населённым пунктам, снова будешь садиться на место водителя. И помни, ты всё время у меня на прицеле. Усёк?