Беседуя, они медленно, но верно плыли по течению реки, приближаясь к плотине. У Андрея Сергеевича не было никаких иллюзий, как поведёт себя убийца, стоит им только ступить на землю португальской столицы.
Поэтому он начал лихорадочно обдумывать план спасения.
А ещё он думал о друзьях, оставленных на съедения ягуарам.
Вещи лежали кучей недалеко от него, и, улучив минуту, когда Грабовский задремал (всё так же, не выпуская пистолет из рук), он решил действовать. Дождавшись, когда шум бурлящей воды перекроет шум от его движения, он дотянулся до кучи, быстро отыскал в ней нож, зажигалку, ракетницу, ещё что-то (в лихорадке он не запомнил, что именно), оторвал кусок бумаги, нацарапал две строчки карандашом, завернул всё в тряпку и, осторожно размахнувшись, бросил свёрток на берег. Если Костя с Сашей выпутаются из узлов и пойдут по берегу вдоль течения к плотине, они непременно заметят белую тряпицу в кустах, а для их выживания это будет как нельзя кстати. Профессор успел им написать, чтобы они, ровно в полночь этого или следующего дня послали в небо ракету, и тогда он будет знать, что они выжили, следуя за ним пешком.
Грабовский не заметил его маневра.
Оставалась надежда только ждать.
Что, собственно он и делал, направляя плот к берегу реки.
Предстояла ночёвка.
********
Впрочем, радость постепенно улеглась и уступила место здравому смыслу. Всё хорошо, но мы остались, буквально, ни с чем: Грабовский забрал у нас всё, обчистив карманы пока мы были без сознания, даже ботинки снял.
Присев около дерева, мы уже более спокойно стали обдумывать наше незавидное положение. Кругом непроходимые леса, вокруг полно всякого зверья, скоро будет темнеть, а у нас нет даже обычного перочинного ножа, не говоря уже об обуви. Ни спичек, ни фонарика, ничего. Дело скверное.
Что у тебя было, Костя?
Лопатка сапёрная, штык-нож, фонарик, зажигалка, фляга на поясе начал перечислять он, загибая пальцы. В жилетке соль в пакетике, табак рассыпной, моток верёвки, консервный нож
Он вдруг запнулся.
Всё?
Почти.
Я сразу понял, о чём он вспомнил. Эту фотографию я видел миллион раз, когда он её доставал у костра, беспрерывно всматриваясь в милый образ и вытирая наворачивающиеся слёзы. Спрашивать не имело смысла, чтобы не тревожить душу хотя бы в этот момент, когда мы были бессильны перед ожидавшим нас будущим.
Сейчас ничего нет?
Нет, всхлипнул он. Даже Олину память забрал.
У меня карманы тоже были пусты, ещё с того момента, как он первый раз забрал меня в плен и оставил у себя мешочек с алмазом.
В первую очередь, решился я, делаем себе что-то подобие обуви. Сандалии из коры и лиан. Видел в той же брошюре для выживания. Потом нужно будет позаботиться о костре, благо одной проблемой меньше, что хоть вода рядом. Но кипятить её, всё же предстоит, чтобы не слечь здесь с дизентерией. Итак, я решительно поднялся, то, что у нас остались на ногах носки, уже воодушевляет, не правда ли? я похлопал его по плечу, стараясь отвлечь от горестных мыслей. Не переживай, Костя, вернём мы твою фотографию. На кой-ляд
она ему нужна? Бросил с остальными вещами в кучу и забыл. Давай, лучше позаботимся о сандалиях. Подложим под ступни вот эти куски коры пробкового дерева, сверху натянем носки и перевяжем это всё тонкими лианами. На первое время, думаю, сойдёт километров десять отшагаем в них. Если по пути не наткнёмся на свои ботинки, проделаем ту же процедуру, и так до самой плотины. Идти, конечно, будет неудобно, потеряем много времени, но это лучше, чем вообще сидеть здесь и ждать второго пришествия Христа.
Или ягуаров, согласился он.
Так мы и поступили. В течение получаса мы мастерили себе довольно убогую с первого взгляда обувь, разламывая куски коры и разгрызая лианы зубами, отчего во рту образовался неприятный привкус, который пришлось запить природной некипячёной водой.
А костёр как будем разводить? спросил Костик, пробуя пройтись вокруг дерева в новой импровизированной обуви. Идти было действительно неудобно, лианы впивались в ступни, а носки тут же набухали от влаги, но это было единственное наше спасение в данной ситуации, и что-либо другое мы просто не в состоянии были придумать.
Огонь придётся добывать старым дедовским способом, ответил я. Будем тереть трут о дерево. Гнёзда видишь наверху? Залезь, набери внутри пуха и спускайся. Это будет нам в качестве растопки.
Солнце уже начинало спускаться за деревья, и мы принялись за дело, стараясь успеть до сумерек. Я насобирал сухих веток, Коля спустился с дерева и, начав тереть, сменяя друг друга, мы, таким образом, добыли огонёк спустя ещё полчаса усердных трудов. Летучие лисицы, висевшие гроздьями на ветвях, сорвались с мест, едва заалел огонь костра, принимаясь носиться у нас над головами. Жутко хотелось есть, но ничего подходящего, чтобы подбить их налету, у нас не было.
Нам предстояла голодная и бессонная ночь под открытым небом, без оружия, но то, что мы каким-то чудом остались живы и выпутались из верёвок, уже вселяло хоть какую-то надежду.
Хищники так и не появились.
И это, тем более, было странным.
********
А для Грабовского ночь прошла довольно спокойно. Фотограф проснулся всего лишь раз, подкинул в костёр дрова, проверил узлы на привязанном к дереву профессоре, и снова погрузился в сон, совершенно не заботясь о ночных хищниках. Он не первый раз был в джунглях и, владея всеми навыками выживания, отлично знал их повадки, чтобы пугаться ночью их приближениям. Только за час до рассвета Андрею Сергеевичу удалось едва вздремнуть, как его уже будил выспавшийся фотограф.