В последних словах Медуйкиса прозвучала усталость, почти жалоба, озадачившая Ромаса. До сих пор Медуйкис о своих затруднениях говорил сухо, как и подобает представителю самой конкретной профессии экономисту, который не один десяток лет ведал финансами крупного предприятия.
Заботы других людей Ромаса уже не будоражили, не трогали, как раньше, два-три года назад. Тогда он еще не знал, сколько боли и муки подчас таится под лучезарными, расточаемыми на людях улыбками. Теперь Ромас привык взирать на все жизненные драмы и даже трагедии отстраненно, как будто наблюдал за ними на экране телевизора. Большинство из них разворачивается по шаблону, и вариантов можно насчитать не так уж много. Варианты оставившего семью мужа или беспутного сына (дочери) встречаются чаще всего. Затем следуют варианты внезапного несчастья или болезни (нередко аварии), рухнувшей карьеры, уплывшего из рук наследства. И далее в том же духе.
Однако случай Медуйкиса не подходил под эти мерки. Правда, на худой конец его можно было отнести к варианту дочери-распутницы но это только если оценивать по отжившим нормам. Агне Медуйките ей еще и восемнадцати не исполнилось, а отец уже пару лет прокладывал и расчищал ей дорожку на архитектурный факультет ничем не походила на «современных» девочек, которые сутками пропадают неизвестно где, терзая нервы и истощая кошельки родителей. Агне была идеал. Отличница. Звезда школьной баскетбольной команды, лауреат конкурса юных литераторов. Медуйкис показал ему фотографию дочери. Круглая мордашка, пухлые детские губы, большие доверчивые глаза и разделенные на прямой пробор темные волосы, заплетенные в две толстые косы. Ромасу даже показалось, что эта фотография позаимствована из старого семейного альбома, который он подолгу рассматривал в детстве. Девушка напоминала увековеченных в нем подруг его матери.
Бомба под крышей Медуйкисов взорвалась недавно, в середине марта, когда выяснилось, что его несовременная несовершеннолетняя дочь собирается осенью стать матерью. Она заявила, что рожать будет во что бы то ни стало, а за отца своего ребенка выйдет замуж только в том случае, если будет твердо уверена, что это никак не помешает раскрыться его пока не признанному таланту... Если же нет она вырастит ребенка сама! Тогда Йонас Медуйкис твердо решил добиться, чтобы отец его будущего внука сам отказался и от ребенка, и от Агне. Конечно, ее необходимо выдать замуж, но зятем Медуйкиса не мог стать ресторанный музыкант, которого отовсюду выгоняют за пристрастие к рюмке и опять из жалости принимают, полысевший в спальнях беспутных дамочек повеса. Втереться во всеми уважаемую
семью Медуйкисов нет, он не даст судьбе преподнести такой незаслуженный подарок этому проходимцу. Опасность выглядела вполне реальной Роландас Дронцявичюс полгода назад официально развелся со своей второй законной женой, поэтому Медуйкис решил действовать немедленно, пустить в ход деньги или любым другим способом отвадить его от Агне. И так же без промедления надо найти приличного жениха, чтобы сразу после выпускных экзаменов в школе справить свадьбу.
Намек Медуйкиса по телефону означал, что он отыскал новую кандидатуру в женихи. Они обсудили и отбросили уже троих может быть, наконец, четвертый будет отвечать всем требованиям. Договорились встретиться в тот же вечер, Медуйкис попросил Ромаса после шести приехать к нему на дачу в коллективном саду полтора года назад она перешла к нему после смерти брата Иполитаса Медуйкиса. Сад находился далековато, но, пожалуй, говорить о важных делах там было спокойнее.
Ромас немного опоздал, оставил машину на проселке у живой изгороди, опоясывавшей участок, и по узкой бетонной дорожке направился к дому. До сих пор он лишь один раз был в этом странном месте. Старый, одноэтажный, обшитый тесом дом сравнительно недавно покрасили в мрачный темно-бурый цвет; ярко-красная жестяная крыша и белые наличники со ставнями на высоко поднятых от земли окнах придавали строению некоторую живость и даже красоту. Большие, грубо отесанные камни фундамента местами покрылись зеленоватым мхом видно, дом построен лет пятьдесят назад, а то и больше. Земля вокруг них выглядела такой твердой, словно тоже окаменела, и Ромасу подумалось, что камни пустили корни в землю. (Недурное сравнение!) Дом был будто вырезан из панорамы глухого местечка Литвы и по чьей-то воле водворен между миниатюрной виллой из красного кирпича и желтым, дощатым, покрытым лаком строением, напоминавшим кукольный домик.
Так все и было, рассказывал Ромасу Медуйкис, когда привез его сюда в первый раз. Хозяин старого дома, светлой памяти Иполитас Медуйкис по характеру был человек упрямый. Когда пятнадцать лет назад неподалеку обосновался коллективный сад, окрещенный «Вайдилуте», первые покорители загородной целины преображали землю в полукилометре от дома Иполитаса, который стоял в самом конце длинной петляющей улочки Лаумю. Но год за годом участки приближались. Расползаясь в сторону города, коллективные сады «Вайдилуте» проглотили кусок улицы Лаумю. Другие старожилы переселились отсюда, продав свои усадьбы под «замки» садоводов. Только Иполитас Медуйкис заупрямился и, вступив в кооператив «Вайдилуте», остался здесь не разводить розы или огурцы, а просто жить. Он ничего не сеял и не сажал весь участок покрывал ровный ухоженный газон, однообразие которого нарушали лишь несколько низкорослых серебристых елочек.