Вы утверждали, что с Медуйкене были мало знакомы, встречались всего один раз... Майор прикрыл ладонью протокол допроса. Интересно, как бы ей понравилось подписанное вами заявление об их фиктивном разводе?
Ну вот, не рой другому яму... Нарвался, опять допрос... А ведь было сказано: «Вы свободны». Все, надо быстрее закругляться.
Откровенно говоря, товарищ майор, об этом я не подумал. Черт дернул за язык, я и брякнул. Только и всего. Решил, что вам будет легче разобраться в этой путанице. Сообщите вы об этом Медуйкене или нет ваше дело. Признается она или нет ее дело. Фиктивность развода, наверное, доказать не так просто, да и зачем? Медуйкис, я думаю, все свое имущество завещал семье. Если выяснится, что я ошибаюсь, прошу извинить, выходит, понапрасну морочу вам голову.
Как я понял, майор барабанил пальцами по протоколу, вы отнюдь не жаждете включить последнюю информацию в свои показания. Может, закурите? он протянул Ромасу пачку «Космоса» вместе со спичками.
Благодарю, Ромас чиркнул спичкой. Я курю не часто, но на этот раз, пожалуй, не откажусь.
Он не рискнул отказаться от предложенной по-дружески сигареты, хотя единственное, чего ему хотелось поскорее убраться из этого кабинета и в одиночестве хладнокровно поразмыслить над их беседой, длившейся почти два часа. Не вызовет ли какая-нибудь его фраза позднее, когда следователь будет прокручивать в уме этот допрос, а то и прослушивать записанный на магнитофон их диалог, даже слабого сомнения в ее достоверности?
Наконец, Ромас загасил окурок в пепельнице, изображавшей черта. Нос у него был отбит. Пока он курил, майор подшивал листы в папку. Они перебросились еще замечаниями о вчерашнем баскетбольном матче, и на прощание следователь произнес:
Итак, будем знакомы. Надеюсь, следующая наша встреча произойдет при других обстоятельствах. Я слышал, вы, товарищ Гайлюшис, из тех, кого называют «нужными людьми». Но, как я уже говорил, возможно, и мне вы будете нужны... по делу. Желаю удачи.
Спускаясь по лестнице, Ромас все еще ощущал пожатие руки майора как ни странно, оно оказалось вялым, словно этот человек берег силы на что-то более важное. «Вы из тех, кого называют «нужными людьми». Понимай, как знаешь... То ли это просто намек практичного человека а вдруг ему или его начальству потребуется финская баня профилактория: ведь в их ведомстве не принято заводить своих бань. То ли насмешка, а подспудный ее смысл такой мы знаем о вас, товарищ Гайлюшис, куда больше, чем вы думаете... Небольшое испытание: как он, и вправду нужный многим человек, воспримет такое двусмысленное обращение?
На пороге управления Ромас зажмурился от ослепительного апрельского солнца. Сверкающий
полировкой «люкс» (цвет «коррида»!) единственная воплощенная в жизнь за последние десять лет мечта верно ждал его на другой стороне улицы. Это был символ его суетливой жизни и его свободы. Неотвязные сомнения, вызванные последней фразой майора, вдруг растаяли, словно не смогли угнаться за ним и остались в слабо освещенных коридорах управления. Ромас сел за руль, включил зажигание, на миг задумался, куда ехать.
Только не домой. Дома его, пожалуй, уже ждет Эдита, после экскурсии в Ленинград соскучилась по отцу и его новой машине поди угадай, по кому больше? Эдиту он увидит вечером, а завтра поведет ее в театр. Пока она подождет. Надо все обдумать. Не допустил ли он и впрямь какой-нибудь ошибки?..
...Это произошло в четверг, двадцать пятого марта. Медуйкис позвонил ему домой рано утром, еще до девяти, сказал, что им надо поскорее встретиться. Голос у него был обычный низкий, немного хрипловатый и слегка пришепетывающий голос пожилого человека. Внешне Йонас Медуйкис, хотя уже второй год на пенсии, выглядел молодцом. Прямая осанка, чеканный шаг наводили на мысль о том, что в молодости он был офицером или учителем физкультуры. На висках седины не больше, чем у Ромаса, хотя он был старше на добрых четверть века.
Нет, в то утро в голосе Медуйкиса не ощущалось никакого напряжения или волнения, ничего, что могло бы насторожить, вызвать подозрение, будто он чем-то напуган или взволнован. Телефонный разговор Ромас восстановил в памяти дословно в тот же вечер. Он был коротким. На предложение Медуйкиса встретиться сегодня Ромас ответил: «Пожалуйста, но мне еще нечем вас обрадовать. Никаких новостей пока нет». «Все-таки надо поговорить сегодня, конечно, если вы располагаете временем, если не заняты... Мне тут подвернулась совсем неожиданная кандидатура, и я почти уверен, что вам она известна. Может, закроем вопрос. Чем раньше мы начнем действовать, тем быстрее завершим это дело, которое мне стоит... мне стоит... повторил Медуйкис, столько нервов, здоровья...»