Бируте Мацконите Тайник в камине Детективная повесть
I
Ромас привстал: на прощанье надо бы произнести еще пару гладких, ничего не значащих фраз с достоинством, без суеты, чтобы следователь не уловил облегчения в его голосе, но тут у него смутно проклюнулась новая идея. Он опять опустился на казенный стул, откинулся на его скользкую спинку из искусственной кожи.
Вы хотите что-то добавить? майор с удивлением взглянул на Ромаса. Видно, он привык, что после слов «Вы свободны» в его кабинете не задерживаются.
Нет-нет... Ромас еще прикидывал в уме, как бы продолжить разговор. Теперь, когда протокол подписан и он, как было сказано, свободен, следователь должен принять непринужденный тон как вполне естественный. Если допрос окончен, пожалуй, добавить нечего. Надеюсь больше не понадобиться вашему ведомству.
В нашем деле загадывать трудно. Следствие может и затянуться. Следователь не подбодрил его, не произнес даже вежливого «Слушаю вас», но и ничем не выдал своего нетерпения, хотя ему, наверняка, хотелось поскорее выпроводить этого уже не представляющего интереса свидетеля и вызвать следующего, ожидающего в коридоре. Но Ромас, поддавшись внезапно овладевшему им соблазну прощупать этого милиционера, не собирался отступать.
Прошу заранее меня извинить, товарищ майор. Мне хотелось бы вам кое-что рассказать, хотя это и может показаться не совсем тактичным.
Ромас сделал паузу, давая возможность следователю для ответной реплики. Но у того едва заметно дрогнули уголки губ, прямо-таки восточная церемонность свидетеля вызвала лишь усмешку, слов не последовало. Вот нечеловеческая выдержка! Полтора часа он задавал вопросы спокойно, монотонно и даже небрежно, будто выполняя не очень трудную и не особенно важную работу. За это время ни разу не закурил. На столе перед ним лежала новенькая, не обтрепанная одинокая папка. Разбухнуть она не успела: два-три десятка листов, не больше. Следствие пока не набрало разгона. Да и вопросы были самые простые. Ромасу показалось, что майор продвигается вперед осторожно, наощупь, как человек, не свыкшийся с темнотой в незнакомой комнате, когда каждый неверный шаг, каждая случайно подвернувшаяся на дороге мелочь могут завести неведомо куда.
Примерно полчаса назад Ромас как раз и подкинул ему такую «мелочь». Теперь его мучили угрызения совести, а если уж начистоту, страх, и он решил подкрепить свою выдумку известной ему правдой. Кроме того, просто полезно поближе сойтись с этим следователем вдруг представится удобный случай проверить, не усомнился ли он в показаниях Ромаса.
У меня сложилось впечатление, продолжал Ромас, что вы намереваетесь искать женщину или девушку, которой Медуйкис собирался подарить купленный у меня браслет.
Майор продолжал молчать. На Ромаса уже чуть нетерпеливо смотрели светло-карие глаза.
Видите ли, я почти на сто процентов убежден, что такой женщины нет... да и не было в его жизни. Этот браслет он, вне всякого сомнения, предназначал для дочери.
Выпускницы, которая сообщила родителям, что ждет ребенка, а его отец известный всему Каунасу пьяница и повеса? Человек типа Медуйкиса скорее всыпал бы ей по первое число, а не искал бы дорогие подарки.
Насколько я знаю, Медуйкис
очень любил свою дочь.
А насколько знаю я, как раз горячо любящие своих дочерей отцы в таких случаях приходят в ярость.
Если он собирался подарить браслет не дочери, товарищ майор, то... только жене. Не удивляйтесь. Я хочу... я обязан поделиться с вами еще одним обстоятельством... Теперь, когда Медуйкиса уже нет в живых, это не имеет значения, и моя откровенность, я думаю, не причинит вреда его памяти, а вам хоть чем-то сможет помочь. Короче говоря, Медуйкисы развелись фиктивно. Их семья оставалась такой же прочной, как и до развода.
Ромас живо вообразил под ровным, загорелым (наверняка, заядлый рыбак) лбом майора быстродействующий компьютер, который тут же включился, чтобы обработать полученную информацию и заново оценить собранные в тонкой папке факты: за несколько месяцев до смерти Медуйкис перебрался в новую кооперативную трехкомнатную квартиру и сразу перевез к себе дочь. Суд развел их с женой три года назад, но ни он, ни она моложе его на двадцать лет, преподаватель физкультуры в техникуме новой семьи не создали. А Нийоле Медуйкене женщина с незаурядной внешностью: гордо поднятая головка в ореоле модных мелких кудряшек, стройные, обтянутые джинсами ноги, а осанка, походка... как у балерины.
Свою жену он любил не меньше чем дочь, добавил Ромас, давая майору пищу для размышлений.
Вы настолько в курсе их семейных дел?
Мы с Медуйкисом были давно и коротко знакомы. Он помогал мне... советами. Ведь я пока еще неопытный администратор... Бывало, между делом и по рюмочке пропускали, говорили по душам. Как-то раз он разоткровенничался. Они с женой не нашли другого способа обеспечить дочь отдельной квартирой.
Теперь это уже не имеет значения... Однако, если все обстоит именно так, Медуйкене должна была знать, что муж собирается приобрести у вас подарок для дочери. Как вы считаете?
Может, она и знала. Надо бы при случае спросить у нее.