Ты напугал бедняжку, грустно проговорил Танака.
Я? ошарашенно воскликнул я.
Конечно, ты же для нее уже, как бессмертный мастер.
Да уж. Я покачал головой. В прошлой жизни у нас в отделении, конечно, тоже ходили слухи. Но они были проще, приземленнее что ли. Кто с кем спит, кто сколько пьет, кто у главврача коньяк из сейфа утащил. А здесь что? Бессмертные, культиваторы, монахи-отшельники... У японцев с фантазией дела обстоят куда лучше, чем с логикой.
Отпив кофе, я вдруг встретился взглядом с Кенджи. Это был тот ординатор, который постоянно смотрел на меня так, будто я лично украл у него почку и продал на черном рынке. Он же, заметив, что я смотрю в его сторону, повернулся к коллегам и нарочито громко проговорил:
Неужто нам повезло находиться в одной комнате с такой известной на всю больницу личностью. Но, как говорится, дуракам везет, на этих словах его дружки захихикали. Но удача дама капризная. Может и передумать.
Честно, мне даже захотелось засмеяться, но смеяться над больными людьми грешно. Кенджи был вечно насупленный, так еще и с таким лицом, будто он только что съел лимон, а потом узнал, что это был к тому же просроченный лимон. Он был из тех людей, кто искренне считал, что если у кого-то что-то получается, то это исключительно благодаря нечестности и связям или, на худой конец, удачи с толикой черной магии.
О, Кенджи, зависть тебе так к лицу. Подчеркивает твою харизму, все-таки не удержался я, хоть и понимал, что поступаю по-детски. Если хочешь, могу дать тебе пару уроков, как захамутать Удачу-саму. Первый, так уж и быть, бесплатный: перестань хмуриться, а то заработаешь морщины раньше, чем первую самостоятельную операцию. Ну и заканчивай корчить лицо, как у шарпея, у
которого украли косточку.
И в этот момент я, кажется, увидел, как уши Кенджи начали краснеть. Побагровев, как перезрелый помидор, он был готов вот-вот взорваться, но ничего остроумного ответить не успел, так как по всему отделению раздался искаженный громкоговорителем голос:
Торакальную бригаду срочно в приемное! ДТП, молодой мужчина, множественные травмы грудной клетки!
Все разом вскочили. Я на ходу поправил халат и рванул к выходу, краем глаза заметив, как Танака семенит сзади. В приемном покое, как всегда, царил организованный хаос. Бригада скорой вкатывала каталку, на которой лежал парень лет двадцати. Студент, судя по модной толстовке, теперь разрезанной и пропитанной кровью и бледным лицом.
Харуто Ямада, 19 лет, быстро докладывала фельдшер, пока медсестры уже подключали мониторы. Казалось, что эту девушку-медика я видел даже чаще, чем профессора. И, буду честным, даже проникался к ней симпатией, ведь иметь такую тягу и любовь к профессии, особенно настолько трудной, как фельдшер скорой, это достойно уважения. Скутер, столкновение с автомобилем. Удар пришелся в левую часть грудной клетки. Давление девяносто на пятьдесят и падает, сатурация восемьдесят восемь.
Докладывай, прорезал воздух голос профессора, и я уже даже не удивился тому, как незаметно он здесь оказался.
Левая половина грудной клетки не участвует в дыхании. Дыхание парадоксальное, начал я, уже прослушивающий легкие фонендоскопом. Звуки слева практически отсутствовали. Похоже на флотирующий перелом ребер. Тоны сердца глухие. Шейные вены набухшие.
Тайга кивнул, его пальцы уже ощупывали грудную клетку парня.
FAST-сканирование. Немедленно.
Персонал тот же подкатил портативный УЗИ-аппарат. Я взял датчик и на экране увидел то, что подтвердило худшие опасения: вокруг сердца темная полоса жидкости. Перикард. А выше, над диафрагмой, виднелась тень, которой там быть не должно. Тень, подозрительно похожая на желудок.
Разрыв диафрагмы с ущемлением желудка в плевральной полости, констатировал я, глядя на профессора. И гемоперикард. Сердце сдавлено кровью.
У него тампонада. Еще минута, и мы его потеряем, закончил за меня Тайга. Херовато, со мной, в операционную. Остальные, готовьте все для экстренной торакотомии. Живо!
Мы даже не бежали, скорее летели по коридору рядом с каталкой. Танака что-то кричал в телефон, организуя операционную, а медсестры на ходу ставили катетеры.
Держись, парень. Мы тебя вытащим, тихо сказал я пациенту, хотя тот и не слышал меня.
В операционной уже все было готово.
Херовато, поздравляю, сегодня ты наконец будешь полезен, сказал Тайга, пока мы обрабатывали руки. И усеки одно: я говорю, ты делаешь. Без самовольств.
Так точно, профессор, кивнул я.
Анестезиолог дал отмашку, и мы встали по обе стороны стола.
Скальпель, спокойно сказал Тайга.
Медсестра быстро вложила инструмент в его ладонь. Тайга точно сделал первый разрез, двигаясь по пятому межреберью, проводя левостороннюю переднебоковую торакотомию. Разрез был поистине филигранный, так что отсосу даже не пришлось прилагать особых усилий.
Расширитель, уже коротко бросил я, подстраиваясь под темп операции, чем заслужил одобряющий взгляд профессора.
Вторая медсестра подала инструмент. Я аккуратно ввёл его, разводя рёбра. И тут перед нами открылось поле боя: левое лёгкое было поджато и почти исчезло из виду. Его место занимал раздутый, синюшный желудок, выдавленный в грудную клетку через зияющий разрыв диафрагмы. Сердце же было сжато в кровавом мешке перикарда, и билось, словно испуганная птица в клетке.