Ох ты, а у Прохорова-то уже слезы текут. Ай да мы с Анькой!
Да, я подлец. Но поверь не я донос написал. Завьялов это. Я его только на Гороховую отнес, в ящик опустил.
Завьялов? пожал я плечами. Ну, пусть Завьялов. Увидишь передавай от меня поклон. Надеюсь, на научной стезе у него все сложится, все мечты исполнятся. И доктором станет, и кафедру со временем получит. И у тебя все получится.
А что еще должно получится и о чем может мечтать выпускник университета? Усмехнулся, делая вид, что поднимаюсь из-за стола.
Главное прокламации не читай.
Чернавский, да ты прям, как Исусик. Сам же знаешь, что не было никаких прокламаций. Завьялов донос написал, чтобы вместо тебя в Германию ехать. У Веерштрасса в Берлине только одно место, а собирались послать тебя. А ты и так везунчик. Дед генерал, папочка вице-губернатор. И сам первая голова на факультете. А после Германии тебе место на кафедре дадут. Не слишком ли много? А так, Завьялов сказал не арестуют Чернавского, в тюрьму не посадят, но за границу не выпустят из-за неблагонадежности. Значит, в Берлин его отправят, а меня в Вену.
Я поднял руку, подзывая официанта.
Сколько с нас?
Два пятьдесят, отозвался тот.
Ага, кинул я трешку на стол. Сдачи не надо.
Иван, и это все? удивился Прохоров.
А что еще? пожал я плечами. Я с тобой посидел, что тебе еще надо?
Так ты хотя бы скажи что мы скоты, подлецы.
Почему подлецы? Напротив вы молодцы. Все сделали так, как надо. Все в традициях нынешнего времени. И от меня избавились, и место себе заранее забронировали. Но ты, Прохоров, коленки-то свои береги. А заодно и штаны. Если на колени часто падать станешь протрешь, да останешься без штанов.
Глава седьмая Месть странное блюдо
М-м промычала девчонка.
Сам бы с удовольствием прошелся пешком, чтобы утрясти сведения, полученные у своего недавнего «друга». Но судя по мычанию барышни, третье пирожное оказалось лишним.
Все ясно. Придется брать извозчика. Вон, стоит один в ожидании. И всего за гривенник. А чего так дешево? А, конкуренция высокая.
Эх, чучело, даже в экипаж еле-еле влезает. Пришлось малость помочь.
И не надо меня так пихать пробурчала моя прислуга, усаживаясь на жесткую скамейку. И деньги изводите зря. Из-за вас у меня теперь пузо болит, и на этого на студента, рубля полтора ушло. Мы за такие деньги два раза бы кофе попили, с пирожными, а вы козла кормите.
Опять из моего лексикона. Нахваталась барышня дурацких слов. Пузико у нее болит. Не надо было три пирожных трескать. Козлушка, она козлушка и есть. Ну, должны же быть у нее человеческие слабости?
Если женщину обозвать козлушкой, это вызывает улыбку, а коли мужчина козел отвращение. Почему так? Что козлы, а что козы милейшие и умнейшие существа. Вон, мою Нюшку взять Козлы, кстати, тоже ребята неплохие. Это я про животных, если кто не понял.
Пузо у тебя пройдет, да и козла, как ты моего сокурсника обозвала, кормил не зря, хмыкнул я. Кое-что интересное для себя узнал. Да и ты тоже. Интересно было?
Ага, кивнула Анька.
Я как-то обещал рассказать как же сын вице-губернатора оказался в провинции. Оттягивал, потому что сам толком не понимал за что? Вот, теперь и рассказывать не нужно.
Так что, Анна Игнатьевна, за информацию, сколько не плати, не переплатишь. А за такую, что я сегодня узнал тем более. Я бы и сотню отдал, не жалко.
Но у Анны имелось собственное мнение.
Обошелся бы Прохоров одной бутылкой. Я раньше-то студентов совсем по другому представляла. Думала, они приличные люди, как вы. А у этого тужурка такая, которую наш пастух не наденет. А наденет коровы разбегутся.
Коровы не разбегутся, со значением ответил я. Подумав, добавил: А вот козы, твои младшие сестры эти могут.
После всего услышанного от Прохорова я испытывал двоякое чувство. С одной стороны некое облегчение от того, что я нигде и ни в чем не замешан. Против государя не выступал, заговорщиком не был, поэтому имею полное право вершить закон и порядок. С другой где-то в глубине души до сих пор не стерся романтический флер, окружавший имена революционеров, борцов за правое дело. Вот, вроде бы, и я могу считать себя таким,
кто пытался улучшить и изменить наш мир.
То, что студент-математик Императорского университета и, возможно, мой друг (уверен, что подобных друзей следует в сортире топить) Завьялов написал донос на более удачливого товарища, меня не слишком-то удивило. А что, господа студенты не подличают? Еще как. В свою бытность студентом пришлось как-то столкнуть если не с подлостью, то с чем-то близким, когда мой приятель, вместе с которым мы писали конкурсную работу, отправил ее в оргкомитет за одной подписью. Понятно, что не моей. А потом смотрел мне в глаза честным взглядом и уверял, что произошел технический сбой. Дескать впечатывал он мою фамилию, но отчего-то она не пропечаталось! Или пропечаталась, но пропала.
Прости, Димыч, так получилось. Но ты же у нас талантливый, еще напишешь! У тебя уже четыре работы опубликованы, одна даже в иностранном журнале. А деньгами, если не врут организаторы, я с тобой честно потом поделюсь.
Искать правду или бить морду не стал, но так уж совпало, что в оргкомитете был мой хороший знакомый, можно даже сказать друг детства только не моего детства, а моего отца. Приятель потом не мог понять отчего зарубили такую прекрасную работу, а когда узнал, долго ныл, да еще и пытался обвинять меня в мелочности. Дескать нужно быть выше обстоятельств и прощать друзьям их ошибки. Так я и простил. И ошибку, и подлость.