Мы с Анной переглянулись. Если так тогда ладно. Теперь главное.
Николай Александрович, вы пригласили меня в Санкт-Петербург. Неужели наш вопрос нельзя было решить письменно?
Увы, господин Чернавский, в письмах можно решить далеко не все, покачал головой редактор. Многие авторы очень ранимы. Они не допускают даже малейшего изменения в своих текстах. Да что там некоторые очень обижаются, если редакция исправляет орфографические ошибки. Говорят это авторский стиль! Но у вас все более серьезно. Нам необходимо внести правки в сказку. Причем, правки серьезные, потому что иначе ее не пропустит цензура! Если все согласовывать по почте, это займет много времени. У меня уже готова верстка для восьми номеров на два месяца, а цензура не подписывает!
Цензура не желает пропускать сказку? удивился я. Что может быть крамольного в приключениях деревянного человека?
Лейкин полез в стол, вытащил папку. Похоже, здесь уже не рукопись, а гранки. А еще письма цензора.
Я бы и сам не заметил, но цензор отыскал немало революционных высказываний и выражений. Имеются марксистские воззрения.
Я вытаращился на редактора, а господин Лейкин принялся шелестеть страницам:
Вот, начнем с самого начала. Папа Карло, который создал деревянного мальчика из полена это, часом не Карл Маркс?
Упаси боже! Это старый столяр, да еще и любящий пропустить по стаканчику со своим другом Джузеппе.
А вот цензор полагает, что вы, таким образом, маскируете идею формирования нового человека человека труда. И, именно папа Карло, словно Карл Маркс, вытесал из полена пролетария.
Буратино пролетарий? обалдел я. Да он лодырь и лоботряс. Променял возможность учиться в школе на приключения. Работать он не желает. Пустился вслед за двумя мошенниками. Какой уж он пролетарий?
Лейкин только пожал плечами и продолжил зачитывать претензии цензуры.
Так, в конце все уходят в волшебную страну. Это не намек на свершившуюся революцию? Новый мир? Опять-таки нападки на частную собственность.
А собственность-то при чем?
Ну папа Карло забрал все игрушки, а ведь они собственность Карабаса-Барабаса. Еще Лейкин снова зашелестел страницами. Вот, еще такая странность. Вы пишете, что «Папа Карло оттолкнул Карабаса-Барабаса, ударил дубинкой Дуремара и дал пинка лисе Алисе». А почему вы не стали наказывать кота? Базилио мерзкая личность.
Котиков обижать нельзя, веско сказал я. Вздохнув, спросил: Николай Александрович, уверен, что вы, как опытный издатель, знаете, как обойти все подводные камни. Итак?
Обойти просто. Надо, чтобы в конце сказки все игрушки признали Буратино своим царем. Вот и все. В этом случае у цензуры снимаются все вопросы.
Так и пусть признают, согласился я. Пусть в конце сказки куклы кричат: «Буратино на царство!» Или на княжество.
Замечательно! просиял Лейкин. Если вы не станете возражать, я дам именно такую концовку. Пожалуй, князь Буратино звучит интереснее. Буратино имя ведь не склоняется? Если Буратину то не звучит.
Господин Лейкин, спросила Анька, но сбилась, голос сошел на писк. Прокашлявшись, барышня спросила: А ваши изменения повлияют на оплату на гонорар авторов?
Издатель с уважением посмотрел на девчонку и помотал головой:
Нет-нет. Все строчки на месте, мы внесем лишь малюсенькие изменения.
Тогда, как говорит Иван
Александрович ноу проблем!
Анька, когда я такое говорил? А если и говорил, не стоит повторять.
Николай Александрович, это все? Или нет? спросил я. Мне уже было жарко в шинели.
Еще не все, хмыкнул Лейкин. Отложив сторону одну папку, полез за другой. Вот здесь ваше «Обыкновенное чудо». Опять скажу отлично! Почти гениально! Я давал цензору вашу рукопись и попросил дать предварительную оценку. Он говорит, что нужно убрать некоторые намеки.
Например? спросил я, хотя уже предполагал, что может не понравится. И не ошибся.
Ну, скажем необходимо убрать фразу, которую говорит король мол, мне попала шлея под мантию. Это может дать читателю намек на некоторые действия императора. Скажем, на упрямство
Шлея под мантию звучит интереснее. Но, если желаете убирайте. А чем вы замените?
Да хотя бы у меня плохое настроение. Еще нужно убрать про предков короля ну, одного задушили, второго отравили, третьего в глаз чем-то острым ткнули. Это же намек на прадеда нашего государя, и на прочих императоров.
Убирайте, махнул я рукой.
Лейкин был на седьмом небе от счастья.
Господин Чернавский, как же с вами приятно иметь дело! заявил он. Если бы все авторы были настолько покладистыми редакторы бы горя не знали.
Вот-вот Как раз в том и дело, что я не настоящий автор. Как говорят не свое, так и не жалко.
Глава шестая Синие гусары под снегом лежат!
Что, уже в чемодан еле-еле вмещается? Чего-то много набирается. Откуда столько барахла взялось?
Но прогуляться я всегда рад. Одичал тут, с учебниками. Но одному идти скучно. Маменька занята Спустился вниз, постучал в комнату для гостей, где обитает моя кухарка.
Нюшка, как всегда, при деле. Читает какую-то книгу. Что, интересно? Но лень выяснять.
Анна Игнатьевна, гулять пойдете?
Гулять? Пешком или на извозчике?
Анна, бога побойся, возмутился я. Ты с барыней и так неделю катаешься. Скоро забудешь как ножками по земле ходить. Или того хуже обрастешь шерстью, заберешься на дерево и станешь ленивцем.