Когда вы узнаете, где я сейчас, и что случилось со мной, вы можете не захотеть больше видеть меня. Я пойму. Вы не сможете презирать, ненавидеть и отвергать меня сильнее, чем я сама. Но если вы хотите узнать, что со мной сталось, приходите на Старк-стрит, дом 9. Вам не нужно будет входить или говорить со мной. Я не буду выходить, не буду просить защитить меня или признать ту, кем я стала.
Я никому здесь не называла моего имени, и не напишу в этом письме ничего, что может выдать его. За мной следят я боюсь, что письмо могут отобрать и прочесть ещё до того, как я отправлю его. Хвала небесам, есть человек, которому я могу доверить тайно передать его, так что никто не увидит адрес на внешнем листке. Если вы решите не отвечать на него, никто не узнает, что случилось со мной. Я буду забыта, как покойница, как разбитый сосуд из Псалмов [11] .
Я люблю вас. Молитесь за меня.
Салли вздрогнула.
- Жуть какая, хоть могилу мне ройте!
- Вы что-то знаете об этом?
- Нет, говорю вам, я, должно быть, стащила этот платок у кого-то из клиентов. Их сегодня было трое Колючий, Красавчик и Круглоглазый.
- Почему они все на «К»? на миг перевёл тему Кестрель[12].
- Не знаю. Так получилось. Я всегда даю клиентам прозвища. И вам тоже придумаю, наверное.
- Не думаю, что это потребуется, с улыбкой сказал он. Я не собираюсь входить с вами в деловые отношения, он снова пробежал глазами по письму. Ни подписи, ни адреса. Она упоминает внешний листок видимо, послание было завёрнуто в другой лист бумаги, как в конверт. Вечер субботы должно быть, речь о позавчера. Предыдущая октябрьская суббота это слишком давно. Если она послала письмо двухпенсовой почтой[13], оно могло прийти сегодня. Вы можете определить, у кого из мужчин было это письмо?
- Не могу, да и как? Я вытягиваю промокашку у них из карманов и тут же сую под юбку. Я могла утащить письмо у любого, и сама бы ничего не заметила.
- Интересно, не может ли тот, у кого вы украли это письмо, быть его адресатом?
- Может и может. Откуда бы ещё оно у него взялось?
- Не знаю, он посмотрел на послание и нахмурился. Как вы думаете, что это за место, где её удерживают против воли? Исправительный дом?
- Скорее бардак.
Он сделал гримасу.
- Кажется, Старк-стрит это довольно респектабельный район рядом с Рассел-сквер. Но видит бог, на «благоразумные» дома можно наткнутся по всему Лондону. Любопытно. Это письмо писала образованная женщина это видно по одному почерку. Буквы очень женственные, повсюду завитушки писать так могла научить гувернантка. И, конечно, грамотно и красноречиво. Она молода, как считаете? Наивна, растеряна. Как она дошла до такого неволя, слежка, страх перед своей семьей?
Салли пожала плечами.
- Думаю, какой-нибудь малый подошёл к ней поболтать, а потом она очнулась уже там с шишкой на голове.
- Скорее можно подумать, что её соблазнили. Стыд, отвращение к самое себе, сожаление за какую-то опрометчивость всё указывает на это. «Моя гибель не только моя вина». Это может быть указанием на соблазнителя. «Я не думаю, что когда-нибудь смогу снова встретиться с вами, или любым из членов нашей семьи» стало быть, она писала родственнику. Быть может, даже мужу нет-нет, явно кровному родственнику. Потому что дальше она пишет о том «кого я когда-то любила». Это может быть и муж, но скорее похоже на ухажёра. Быть может, она бросила его ради другого мужчины, что опозорил её. А после этого она могла легко покатиться вниз.
- Разве для леди это не конец всего? удивилась Салли. Потеряла достоинство и так далее?
- И если об этом станет известно, путь в общество ей будет закрыт. Бросать камень первым это любимое развлечение в нашей христианской стране, пояснил он и добавил. Как вы себя чувствуете?
- Я в порядке. Только вот
в горле пересохло, будто паутину там развели.
Кестрель наполнил её стакан. Наслаждаясь выпивкой, Салли бросила взгляд на платки, что он положил на стол и резко схватила один из них.
- Это его. Могу поклясться!
- Прошу прошения?
- Видите эту промокашку? Я подрезала её у того, что называла Красавчиком. Он был джент из джентов, разряжен в пух и прах и говорил гладко. Вот, если та девчонка из письма леди, то писала она скорее ему, чем кому-то из других.
- А кем были два других?
- Первым был Колючий, он подняла красный ситцевый платок, будто представляла его владельца. Он лавочник, это по костюму понятно. Он был очень опрятный и с белым воротничком, и голову потому держал прямо, она поднесла к шее кончики пальцев, показывая уголки воротничка. У него был простой коричневый сюртук, а жилет и штаны желто-коричневые. Ему, наверное, почти пятьдесят волосы тёмные, но уже седели, карие глаза, а подбородок колючий, будто там щетина растёт быстрее, чем он успевает сбривать.
- Вы очень наблюдательны.
- Приходится, когда встречаешь столько парней, сколько я. Учишься быстро понимать, что к чему, чтобы не подцепить кого неправильного. Только вот иногда ошибаешься, её губы скривились, и она взяла третий платок квадрат дешевого, ничего не приметного серого шёлка. Это Круглоглазый. Я его так назвала, потому что он носил очки. Молодой моложе вас, наверное. Он был в потёртом чёрном костюме, как клерк. Я так подумала у него пальцы были в чернилах. Тощий, с каштановыми волосами. Глаза были карие, но их из-за очков и не разглядишь. Он, наверное, не хотел, чтобы люди знали, о чём он думает лицо каменное, зубами не сверкал, и вообще был спокойным, пока мы не поднялись наверх. Там он набросился на меня. Есть такие парни возбуждаются от того, что причиняют боль.