Вечерело. Свет заходящего солнца алой полосой пробежал по стене, медленно исчезая в темноте, словно подав некий знак к атаке. Вирса поднялась с пола, встрепенувшись, закинув волосы за спину, распушила их, как птица перья перед полётом. Она вышла из своей темницы, медленно спустилась по винтовой лестнице, касаясь кончиками пальцев стены, и прошла по коридору, словно сканируя рукой каждую комнату. Следом за нею нарастала тьма. Ползла кровавыми ручейками по стенам, погружая в темноту. Свечи гасли и загорались вновь, а языки пламени, казалось, танцевали некий языческий танец. От чего темнота, казалось, словно вздымалась вверх грозной тучей, а потом опускалась вниз. Вирса шла вперед, бормоча себе под нос неслышно проклятия. Наполненные чернотой глаза бегали из стороны в сторону, а следом за нею побежали сначала одна крыса. Потом к ней присоединилось еще три, затем штук пять, пока не повалило целое полчище крыс. Грудой своих маленьких тел они вздымались горой и выламывали двери одну за одной, забегая внутрь целой гурьбой, после чего оттуда доносился душераздирающий крик. Из некоторых комнат выбегали люди, но крысы забирались на них сверху, вцеплялись зубами в кожу, отчего кровь струйками бежала вниз, пачкая одежду. Они кусками выгрызали плоть, вытягивая жилы, отгрызали пальцы и уши, впиваясь зубами в глаза. И, наконец, завалив измученного человека на пол, загрызали его до смерти. А Вирса всё шла вперед, словно не замечая, что творится у неё за спиной. Ей было абсолютно всё равно, что будет с этими людьми. Кто виноват, а кто нет. Был ли тот старик или ребенок. Её интересовала лишь месть. Или то была воля её господина. Воля, которой она так желала сопротивляться не так давно в объятьях молодого человека. Человека, которого сердце жаждало назвать любимым. Она шла спокойным, легким шагом, шла прямо к интересующей её цели.
И вот наконец, пройдя пару этажей, она остановилась перед дверью. Её пустой взгляд вонзился в неё, буравя в ней дыру, как говорят в народе, что даже могло показаться, что сейчас белая краска, которой была покрыта дверь, загорится. Немного постояв вот так, Вирса с силой одной рукой открыла дверь и вошла внутрь.
Дверь резко захлопнулась, разбудив Артура, отчего он поднялся на ноги, протирая руками глаза. «Вирса? Как ты здесь?» молодой князь не успел договорить, как женщина, поспешно приблизившись к нему, заключила в крепкие объятья, присосавшись своими губами к его губам и нежно подталкивая его по направлению к кровати, продолжая всё так же страстно его целовать.
И вот она повалила его на кровать, забравшись на него сверху, сняла с себя рубашку, полностью оголив своё тело. Он молчал. Уже не мог сказать ни слова, нежно касаясь пальцами рук её груди, спускаясь по животу к бедрам. Тогда она порвала на нем рубашку, так же проведя руками по его груди, покрытой небольшой россыпью волос, расстегнув его штаны и приспустив их чуть ниже, уселась поудобнее. Она качнулась к нему, снова поцеловав его губы и прижавшись всем телом к его телу. Молодой князь ласково впивался пальцами в её шелковистые волосы, падающие прямо на него, слегка щекоча кожу, сильнее возбуждая его. От чего он спустил руки ниже, прижимая её разгоряченные бедра к себе. Она снова поднялась, продолжая плавными движениями покачиваться на нём, от чего Артур закатывал глаза от удовольствия. Свет луны пробрался в окно, осветив всю комнату, наполняя её мягкой сине-серой пеленой. От чего кожа Вирсы казалась блестящей с бледно-изумрудным оттенком. «Как же я тебя люблю!» шептал он, подтянув её за руки, снова прижав к себе так крепко, как только мог, и их губы снова слились в поцелуе.
Но вдруг она остановилась, замерев на мгновение, как неживая. Артур окликнул её, но Вирса не ответила, нахмурившись. И тогда он увидел, как потемнели её глаза, а взгляд стал, как когда-то, безжизненным. «Разве тот, кто любит, может так нагло врать?» прошептала она. «Воистину ты сын своего отца. Сделал меня слабой, сделал моё сердце слепым и глухим. И я не увидела сразу то, что вижу сейчас! Теперь я знаю, слепа не я. Это ты слеп. Так пусть оно так и будет!» Вирса сняла с пальца кольцо с большим блестящим красным огоньком граната и одела молодому князю на палец. «Проклинаю тебя слепотой, наваждением. Бойся спать, бойся жить! Призраки убиенных этой ночью людей тяжким грузом опустятся на твои плечи, преследуя и наполняя кошмаром». Тогда она слезла с него, и, подняв с пола рубашку, одела её, и, забравшись на подоконник, оглянулась в его сторону.
«Вирса, стой!» закричал Артур, но в тот же момент в его глазах всё померкло. Пелена наваждением покрыла всё вокруг, пока полностью не поглотила. Он теперь не видел ничего, лишь её безмятежный силуэт застрял в его памяти. «Вирса, я не хотел Вирса!» его голос окутала хрипота. Артур опустил голову, его попытки догнать её и всё объяснить уже ему не казались логичными, и он просто опустился на край кровати. Нащупав пальцами на левой руке кольцо, что одела ему Вирса, он словно по привычке посмотрел на него, как бы в надежде что-то увидеть. И каково было его удивление. Камень на кольце красной точкой вонзился в его мозг, а от него тянулось еле заметной полосой, словно нить того же цвета, мерцающий след.
«Захочешь вернуть зрение и сестру, кольцо тебя приведет. Один раз в жизни я не хотела доходить до крайностей. Ты вынудил меня!»
«Хозяин, как же я рад вас видеть живым!» с криком в комнату вбежал Марк, резко остановившись и уставившись в окно. «Ой!» на что Вирса улыбнулась ему и, послав воздушный поцелуй, спрыгнула вниз. «Умеет эффектно исчезнуть».
Из-за двери, которую не закрыл Марк, доносились уже еле слышные стоны. «Что происходит? Я ничего не вижу!» Артур поднялся с кровати и нащупал ремень своих штанов, подтянув их, затянув ремень.
«Это сейчас хорошо, что вы ничего не видите, хозяин!» цокнув языком, покачал головой Марк и, достав чистую рубашку из шкафа, помог Артуру одеться. «Вот ведьма, что с вами сотворила. А с остальными-то»
«Где мой отец?»
«Там нет уже никого, крысы сожрали всех». Марк взял за руку хозяина и повёл его вперёд. Вывел из комнаты и вдоль по коридору, подняв с пола уже подготовленный сверток нужных вещей и достаточно весомый мешочек с деньгами. И далее прочь из замка. И всю дорогу крысы, копошившиеся кучками, с недовольным писком расступались перед их ногами, давая возможность пройти. «Ну-с, и куда пойдем?» Его голос казался весёлым, и казалось, что ему и вовсе наплевать на всех тех людей, что уже не стало, да и на всё произошедшее.
«Куда кольцо поведёт». Ответил Артур, но его голос был уже не тот. Огрубевший, обозленный. Он положил руку на плечо слуге и, указав рукой вперёд, сказал: «Пошли!»
«Ну как скажете!» Ухмыльнулся Марк и двинулся вперёд, ведя за собой хозяина. «Жаль, крысы и лошадей сожрали».
Так начался их путь в неизведанное и, может быть, опасное. Но так хотелось отыскать то, что дорого, и вернуть то, что потеряно. По пути Марк рассказал князю о своем знакомстве с Вирсой. О том, как она пощадила его, еще маленького семилетнего мальчика, не позволила убить вместе с остальными. О том, как сгорела дотла его деревня. О том, что он верит в то, что сердце Вирсы, так же, как и было с матерью Артура, не изъедено еще чернотой зла. Что она еще та волшебная фея, как и тогда, тридцать лет назад, когда он её полюбил и мечтал, чтобы вновь повстречать её. И как жаль, что эта встреча случилась именно так и закончилась горько. И что, если убить колдуна, душу его рабов спасти вполне возможно. Конечно, тогда Артур посчитал его психом. Немного допуская мысль о том, что он и сам немного псих. И что он, как и его слуга, мечтает о встрече с нею не ради мести. Да и не ради сестры, о которой он, честно говоря, уже давно не думал.