Не рву, усмехнулся Михаил, но делаю больно! Я бы сказал, делаю тебе неприятно.
И в этот момент он продолжил толкателем запихивать в её попку эту варежку. И всякий раз, когда он делал толчок, Лене казалось, что он рвёт её анус этой перчаткой. Она очень туго пролезала в её попку, а ещё была толстая.
А а кричала Лена, очень больно, не надо. Пожалуйста, хватит хватит
А ручку убери, приказал Михаил. Он схватил её за запястье и обратно приложил ладонь к попке.
Помнишь, что я тебе велел делать? Раздвигай задницу.
Он усмехнулся и продолжил с помощью толкателя запихивать в неё перчатку.
Я буду делать так, а ты задницу раздвигай, с ухмылкой повторил Михаил, а потом рукой грубо похлопал её по попке. Лена уже убрала руку от попки, схватилась за кушетку и просто кричала:
А а не буду
Что ты там сказала? сразу же спросил Михаил. Не будешь?
А ведь им запрещено так говорить. За любой отказ их жестоко наказывают. Но эти слова буквально вырвались из неё в порыве крика.
Пожалуйста, пожалуйста, мне очень больно, заплакала Лена.
Ничего, потерпишь, язвительно ответил Михаил. И он продолжил жестоко заталкивать в неё перчатку.
А а прерывисто кричала Лена и терпела из последних сил. Терпела в надежде, что скоро это всё прекратится, ведь уже сейчас она чувствовала перчатку внутри. Она расширяла её анус, но и не только, растягивала её кишки изнутри. Варежка была словно ком говна, который застрял в ней. И она в ужасе кричала, потому что не понимала, почему он всё это делает? Он ведь уже наказал её. Так жестоко наказал, но ему всё мало и мало. Иногда ей казалось, что он пытается её убить. Хочет понять, насколько её хватит.
Глава 5. Почти всё
А а хватит-хватит, снова закричала Лена. Она уже чувствовала, что перчатка внутри неё, но он всё никак не остановится и продолжает толкателем тыкать в её зад.
Я люблю затыкать задницы, усмехнулся Михаил, а потом шлёпнул её по попке и снова приказал: а теперь разворачивайся.
Лена уже боялась слышать эти слова.
Эхе эхе, пожалуйста, хватит меня мучить. Это нечестно. Меня задержали я не по своей воле опоздала на урок.
А это уже меня не волнует.
Лена облокотилась на обе руки, приподнялась и начала разворачиваться. В попе всё ещё ощущала жгучую боль и раздражающую чесотку. А когда она села на попу, перчатка внутри ощущалась как шишка. Она зажмурилась и захныкала, но ложиться не спешила. Вскоре Михаил начал толкать её за плечо и строго повторил:
Ложись, я сказал. Хватай себя за щиколотки и как следует раздвинуть раздвигай ноги.
Нет, что Вы ещё задумали? истерично спросила Лена.
Не вопросы задавай, а ноги раздвигай, строго повторил Михаил. А сам вытянул шею в сторону миски с чесоточной жижей. В ней лежала вторая варежка. Он вытащил её, отжал, а потом присел на свою низкую кушетку прямо напротив её промежности.
Лена уже подчинилась, обеими руками схватила себя за щиколотки и раздвинула ноги. Чувствовала, что у неё там уже всё чешется, но он всё равно не доволен и хочет продолжать её мучить. Хочет, чтобы она чесалась ещё сильнее.
Она примерно догадывалась, что он собирается делать. Наверное, и вторую варежку собирается запихнуть в неё, теперь уже во влагалище.
Пожалуйста промямлила Лена, и уже в эту секунду Михаил прижал перчатку в преддверие её влагалища, а потом с ухмылкой сказал:
Думаю, ты и сама догадалась, куда пойдёт вторая варежка.
А потом он начал заталкивать варежку в её влагалище. На этот раз сделал это пальчиком, грубо и быстро.
А а а прерывисто кричала Лена. Кричала, но сопротивляться не пыталась и продолжала лежать с широко раздвинутыми ногами. И этот момент показался ей невероятно унизительным. Она сама раздвигает ноги, чтобы он её мучил. Он ведь уже помазал её чесоточной жижей. Всю измазал и снаружи и изнутри, ну почему он не может удовлетвориться этим? Почему ему нужно мучить её ещё и ещё, так бесконечно долго? И сколько он собрался держать в ней эти перчатки? А вдруг долго? Вдруг всю ночь? Она подумала об этом, и по её телу пробежался холодок. А ведь он задумал именно это, вытащить перчатки не позволит. Будет контролировать её, чтобы и она этого не сделала. Наверняка даже в туалет теперь не отпустит. И только она это сказала, Михаил встал, подошёл к каталке и что-то начал доставать из коробки, которая лежала в самом низу. Сразу же сказал:
А сейчас наденем тебе памперсы.
Что? Памперсы? переспросила Лена. На мгновение даже не поверила тому, что слышит.
Конечно. Походишь пока в памперсах, чтобы у тебя не было искушения пойти в туалет и вытащить свои чесоточные компрессы.
Нет, пожалуйста жалобно произнесла Лена.
Любительница ходить в туалет! усмехнулся Михаил. Я вылечу тебя от этой привычки.
Пожалуйста, не надо так делать. Это же чесоточная жижа. Вы не должны заталкивать её
Конечно, не должен, быстро согласился Михаил, перебивая её. В этот момент он уже разложил памперс, а потом приподнял её бёдра и начал засовывать под её попку.
Но ты ведь об этом никому не расскажешь, язвительно утвердил Михаил. Будешь сидеть в моём классе, тихо чесаться и помалкивать.
Но так нельзя! Мне будет плохо в истерике произнесла Лена. Её бросило в жар от волнения. Он говорил так нагло и цинично. Фактически приказывал ей молчать о том, что он нарушает правила и наказывает её сильнее положенного. А ведь это может даже убить её.
Мне всё можно, дорогуша, ухмыльнулся Михаил. Всё, можешь опускать ножки.
Он уже начал закрывать памперс. Осталось только закрепить его липучками по бокам, но он вдруг замер на месте и кое-что вспомнил.
Ах, да! Чуть не забыл! Я же не надел на тебя резиновые трусики.
Какие ещё резиновые трусики?
Стринги, конечно же, усмехнулся Михаил, а потом присел на корточки у каталки и начал открывать ещё одну коробку. Вытащил оттуда что-то похожее на толстые резиновые шнуры. «И это он трусиками называет?» промелькнуло у неё в голове.
Они не позволят тебе высрать варежку!
Но я не собиралась начала было говорить Лена, но Михаил ещё пуще усмехнулся и перебил её:
Соберёшься, когда срать захочешь!
И Лена поняла, что ей долго придётся ходить в этих памперсах, и ещё долго придётся носить в себе эти варежки. Её сердце сразу же замерло от ужаса. Она хотела закричать от отчаяния, но продолжила слезливо и тихо хныкать:
Эхе эхе пожалуйста, не надо никаких трусиков пожалуйста, вытащите это.
Она облокотилась на обе руки и смотрела вниз на свою промежность. Михаил схватил её за щиколотку и начал просовывать её ногу в плотное резиновое кольцо. В неё даже её нога тяжело пролазила.
Немножко будет сдавливать, но это ничего, язвительно предупредил Михаил. Прижмет тебя хорошенечко и не будет искушения обкакаться.
Эхе эхе захныкала Лена, но ничего больше не сказала. А Михаил схватил её за вторую ногу и тоже просунул в резиновые трусики. Когда он натянул на неё, эти якобы трусики, Лена поняла, что это даже не стринги. Подобие трусиков, сделанные из резинового шнура, толщиной в 1 см. Он натянул их небрежно, и резинки болезненно прошлись по её клитору и половым губам.
А-а-а закричала Лена.
О, да! Хорошо сели! Кажется, я чётко подобрал размер, усмехнулся Михаил.
Нет, они жмут сильно жмут, жалобно произнесла Лена. Пальчиками она гладила эти резиновые шнуры и тяжело дышала. Они итак уже сжимали и причиняли ей боль, но Михаил не был доволен. Чтобы усугубить её мучения, и чтобы шнур сильнее сдавливал её промежность, Михаил затянул эти трусики максимально высоко, сколько смог.
А хватит, хватит, снова закричала Лена. Когда эта резинка плотно прижалась к её клитору и проскользнула, Лене показалось, что с неё снимают кожу. Она сразу же ощутила жар и боль.
Я придумал ещё кое-что, усмехнулся Михаил, а потом из каталки взял бинт. Отрезал лоскуток длиной полметра, сложил его на шесть частей и обмакнул в чесоточную жижу.