На ж/д вокзал, сказал я, подавляя в себе желание вытащить этого пошляка из машины и разбить ему нос.
Впрочем, увидев позади девушки здорового парня, таксист сразу же скис и разочарованно промямлил цену.
Окей. Поехали.
Вокзал и площадь около него были почти пусты. На лавках пара бомжей да на перроне какая-то семейка отъезжающих-провожающих с чемоданами. И никаких парней в черных балахонах. Глянул на часы: без двадцати полночь.
Его здесь нет.
И неудивительно, ответила Женя. Если бы меня пытались схватить посреди города, да еще и отобрали куртку, в которой лежит обратный билет, я бы тоже не мозолила глаза на перроне.
Думаешь, он поедет другим поездом?
Возможно. Да только следующий идет утром: так сказали в кассе. Поэтому он может все-таки попытаться уехать сейчас. Быть может, уже купил другой билет и прячется где-нибудь в кустах. А когда подойдет поезд незаметно заскочит в вагон.
Подошел поезд. Почти до самого его отправления мы простояли на платформе, но так и не увидели информатора. Впрочем, на темном, едва освещенном фонарями перроне мы запросто могли проворонить нужного нам пассажира. Зато я заметил кое-кого другого. У здания вокзала почти в темноте стоял и курил мужчина: во мраке мелькал красный огонек сигареты. И мне почему-то показалось, что он пристально наблюдает за нами. Я не мог разглядеть лица мужика, зато отметил, что он в пиджаке и шляпе. Неужели тот самый, которого я встретил у общежития?
Между тем объявили пять минут до отправления. У вагонов осталась лишь парочка провожающих, которые жестами переговаривались с кем-то сквозь окошко и посылали туда воздушные поцелуйчики. Стало ясно, что мы никого не дождемся.
Скажите: сколько стоит билет до Красновки? вдруг спросила Женя у проводницы, стоявшей в дверях вагона с флажком в руке.
Билеты в кассе, буркнула та. Это не электричка.
Ты что, хочешь отправиться туда прямо сейчас? удивился я. Вообще-то, мне завтра на работу
А я ведь уж было понадеялся, что нам не придется ехать в это жуткое место
Мы в кассу не успеем, продолжала договариваться Женя, проигнорировав мои слова. Уверена, вы не откажете двум припозднившимся путникам.
У меня дороже будет, уже тише ответила проводница.
Идет!
Настороженно выглянув из вагона, не смотрит ли кто, женщина отошла в сторону, пропуская нас:
Полезайте!
Женя ловко запрыгнула на подножку. Потом оглянулась на меня: мол, ну ты как, едешь? Ее почти обнаженные ноги находились на уровне моего лица, а вырывающийся из-под вагона ветер задирал и без того чересчур короткую юбку. Мне показалось, что девчонка делает все это умышленно: дразнит меня. Ну уж нет, не выйдет! Я тверд как скала! Опустив глаза, чтобы не видеть ее с такого непристойного ракурса, достал бумажник.
За двоих, пожалуйста. Я протянул купюру проводнице.
Та быстро спрятала деньги в карман.
Забираясь в поезд, я увидел, как у здания вокзала красной кометой промелькнул брошенный окурок, а мужик в шляпе подбежал к вагону и забрался в него.
Состав тронулся, и за окном поплыли темные пейзажи ночного Погорска.
Сидите тихо, по вагону не ходите, повелела проводница и скрылась в своем купе.
Ага, конечно! Женя подмигнула мне: Ну что, пойдем поищем?
А если его нет в этом поезде?
Значит, в Красновке подождем следующий.
Мы прошли поезд от первого до последнего вагона, маневрируя в полумраке среди торчащих с полок вонючих носков под аккомпанемент целого оркестра храпунов. Один раз нас остановила какая-то сонная проводница:
Чего шарахаетесь по ночам?
Я ответил, что мы ищем приятеля.
Какие приятели после полуночи! Идите спать! шепотом рявкнула она. И вообще, у вас хоть билеты есть?
Я растерялся в отличие от журналистки.
Конечно! уверенно воскликнула Женя и помахала билетом, добытым у информатора.
Проводница отстала.
Пока мы блуждали по вагонам, я вдруг вспомнил, что в Красновке живет один из членов нашего Ордена. Время, конечно, позднее, но что поделать? Помощь бы нам не помешала. Я нашел в телефоне среди контактов фамилию Гулов и отправил сообщение.
Когда мы уже почти дошли до хвоста поезда, я вдруг заметил: Женя отстала. Оглянувшись, увидел, что она стоит у одного из купе и с кем-то беседует. Я вернулся за ней да так и остолбенел: журналистка общалась с тем самым мужиком в шляпе! Теперь-то я хорошо разглядел его лицо и ошибки быть не могло: тот самый, которого я видел у общежития. Один раз случайность, два совпадение, три уже система! Этот хмырь явно неспроста вот уже который раз встречается на нашем пути!
Что-то не так? суровым шепотом осведомился я, борясь с желанием шваркнуть мужика физиономией о верхнюю полку.
Все хорошо, поспешила успокоить меня Женя. Я нечаянно его задела. Уже извинилась.
Она, видимо, прочла на моем лице недобрые намерения и побоялась, что я сейчас подниму шум и перебужу половину вагона.
Да-да, все в порядке, подтвердил мужик.
Но я отметил, что он как-то странно поглядывает то на меня, то на журналистку.
Идем! Я взял Женю за руку и повел дальше по вагону. На ходу обернулся: «Надо бы хорошенько запомнить этого пассажира. Ох и неспроста он встречается у нас на пути! Не верю я в такие совпадения!»
Информатора мы так и не обнаружили. Если он и ехал в том же поезде попробуй найди его в темноте среди сотен спящих пассажиров. Мы безрезультатно добрели до тамбура последнего вагона; там и остались.
«Красновка! размышлял я, наблюдая, как проносятся за окном оранжевые огни фонарей. Вот уж не думал, что меня снова занесет туда судьба»
Ты сказал, что уже бывал в том поселке, словно читая мои мысли, сказала журналистка. И как-то странно отреагировал, когда услышал его название. Что там произошло?
У меня внутри все невольно сжалось от жутких воспоминаний. За пределами Ордена я никому не рассказывал, что видел в Красновке. И даже не потому, что трепаться об этом запрещал кодекс Братства Света. Меня просто приняли бы за сумасшедшего. Увиденное там выходило за рамки нашего привычного понимания, отдавало какой-то чертовщиной.
Ты все равно не поверишь, покачал я головой.
А ты попробуй. Все равно ехать еще полчаса. Расскажешь?
Не могу. Не имею права.
Женя пожала плечами: как хочешь.
Кстати, давно хотела спросить, снова нарушила она молчание. Ты сказал, что ищешь убийцу сестры. Как ты поступишь с ним, когда найдешь?
Отплачу ему тем же!
Даже так? Журналистка наклонила голову и с удивлением посмотрела на меня сквозь стекла очков. Разве ваша вера не запрещает насилие? Я думала, она призывает к любви и всепрощению. А глядя на тебя, только и вижу, как ты кидаешься на всех с кулаками. Разве это не противоречит вашей идеологии?
Противоречит. Но, когда дело касается борьбы со злом, некоторыми принципами можно пренебречь.
Ах, ну да. Добро должно быть с кулаками и все такое усмехнулась она. А ты не задумывался над тем, что добро и зло понятия относительные?
Чего тут задумываться-то? Добро это добро, зло есть зло.
А как тебе, например, такая сказочка: жил да был людоед, но приехал отважный рыцарь и убил его. Кто из них злой, а кто добрый? С точки зрения рыцаря, зло людоед. С точки зрения людоеда, зло рыцарь.
Людоед в твоей сказке чудовище, пожирающее людей. Для меня ответ очевиден.
Но если такова его природа? Если ему другую пищу попросту нельзя? У него, может, просто нет выбора. Есть ведь люди, у которых, например, не усваивается лактоза или аллергия на что-то. Не убивать же их за это!
Если он злодей, то должен быть уничтожен, отрезал я.
Но ведь он стал таким неспроста: были на это какие-то причины, возразила Женя. К тому же ваша вера утверждает, что все на земле создано Богом. Так? Выходит, и людоед тоже. Для чего было создавать его с такими гастрономическими предпочтениями? Волк не выбирает свой рацион он просто рождается хищником.