Бабушка, хватит аргументов! подняла на неё глаза внучка, как овца перед закланьем.
Документы с её пятёрками прямо-таки хватают в педучилище. С такими могла бы и в горный Математика пять, физика пять А тут пение и аккомпанирование на домре, баяне, фортепиано (но никак не на гитаре!) Надя поёт грубовато: «Мы геологи оба с тобой» «Ещё раз». Опять неверно. «Голос в экспедиции оставила». «И музыкальный слух там же?» Но чувство ритма нормальное: «В траве сидел кузнечик, в траве сидел кузнечик Зелёненьким он был!»
Вывод гинеколога: удалять эмбрион поздно, и надо «готовиться стать матерью»
Надя Кузнецова в скверике напротив женской консультации: говорить или нет об этом дома? Бабушка зашипит, а мама заплачет. Оборвав шипение, Октябрина перейдёт на не громкую речь: «Этот тип, этот отец будущего ребёнка воспользовался добротой Но ты, Наденька, будь тверда» И далее традиционно: Октябрина Игнатьевна берёт новый старт в новой гонке, и новые двадцать лет упорно тянет к финишу, как немолодая, но опытная марафонка. Нет, никаких упрёков в лицо: она делает добро кошкам, собакам, птицам и людям.
Далее подготовка: её внучка вскоре с огромным животом, но без малейшего признака мужа. Речи выйдут во двор, к магазинам, быткомбинату, сберкассе, аптеке и в ЖЭК. о том, как почётно быть «просто матерью» О том, что «нет ни одного, кто бы мог подойти идеальной Наденьке». И лучше никакого!» Доброжелательная Петрова, интеллигентная Котюхина «лучше никакого» эхом за Октябриной.
Предметы теряют контуры. Летнее небо в тумане. Наверное, слепнет, она в пути на картонажку, на переходе для слепых Чтобы наваждение не превратилось в реальность, идёт туда, куда глядят её стопроцентные глаза.
Дворец направляет пушку прямо Наде в лицо, а на тумбочке у кровати, будто из небытия, выплывает телефонный аппарат. «Живо!» в голове у внучки приказ Октябрины.
Она хотела найти адрес Василия, но подумала: да не имеет он никакого отношения!
Летом к морю (путёвка давно куплена бабушкой через общество слепых). На юге она, ни с кем не общаясь, с унынием читает «Лебединую песню» Песталоцци. Приехав в город, берёт направление в Кашку.
Накануне отъезда, не говоря правду, шипит, что без неё не умрёт! Такие добрые бабуси откормили их, бедных Наденек, дабы видеть в других, индивидуальных и неповторимых Наденьках полное воплощение своих мечтаний.
И, засыпая перед отъездом, мечтает Надя: у неё родится дочь, они будут ходить в походы. И дитя станет геологом. Да, внучка не только внешне копия бабушка. У матери лицо кроткое, голосок тонкий. А у Нади голос уверенный, грубоватый, такой далеко слышно в полях и в тайге
Шаги у окна. Там кто-то хлюпает сапогами в мокром крапивнике. Не кликнуть ли этого человека? Входит, дверь не заперта.
«Скорую» вызывали?
Да, да! Надин лепет о том, как берёт она воду из колодца, как моет это не маленькое помещение к первому сентября Увезите меня, и чуть не добавляет: к бабушке!
Врач, осматривает:
Вроде, нет страшного. Но в больницу надо. Сочувствую: потеря ребёнка. Хотя вы так молоды, у вас всё впереди!
В больнице неприятная процедура «чистки», но на другой день вообще полное здоровье, и её отправляют обратно в деревню. И она набирает дом, мол, что-то не то было с телефоном
И хочется ей упасть в ноги бабушке, в её венозные, натруженные ноги, обнять их и плакать И пусть бы она воодушевилась и, как обычно, говорила о добре, о зле, о нравственности и безнравственности
Как только найдут другую учительницу, уедет туда, где любимый цветник, где в окно тянет табаками, а у дома трамваи Гремят, позванивают и снова гремят
Одна вторая
История её амбиций
На другой день после урагана она встретила мужчину своей мечты.
Ливни и шквальные ветры бывают, но в каких-то далёких краях. Нелли Борисовна, коренная москвичка, видела такое впервые. Успела накрепко окна и форточки. Мимо ветки деревьев, оборванное на балконах бельё, цветы в горшках. Звяк, грохот, лязг, визг, вой ветра! Крепкий дом дрожит.
Такого никогда не было в родном городе. Но и то, что на другой день Тоже никогда-никогда не было! Не с Москвой, с ней.
Утром кое-как выехала из двора, обогнув дерево, временной опорой которому чей-то балкон. До Зайчатовского добиралась, объезжая рухнувшие на дорогу липы, ивы, столбы и щиты рекламы.
Зайчатовский институт (в добрые времена предприятие Минобороны), с улицы колонны, внутри мрак. Никаких плановых ремонтов. Полы гниют. Оконные рамы перекошены, вихляются перила лестниц. Зайчатов, великий академик, крепил оборону родины полвека. Развалили в момент! И отец уволен, папа Дубовских, крепкий дубок, зам по хозяйству, которого теперь нет. Выброшен, как и оборонная промышленность.
У Нелли мелкое дело. Проектирует и продаёт водонагреватели. Это так выгодно! То есть, это выгодно было в девяносто восьмом году
«Знаешь ты про Атморос?Атморос твой друг на даче.Дети плачут:Купи нам, папа, Атморос»Индивидуальное строительство зашкаливает. Прибор для нагрева воды нарасхват, «уходит в лёт». Модная фраза в конце девяностых.
Нелли Борисовна отворяет металлическую дверь «Атморос». ООО с ограниченной ответственностью. На фирме находилась до конца этого дня, коммунальщики кое-где убрали будто подрубленные деревья. Но в Сокольниках пришлось дать крюк, хотя двор нужного ей дома нетронут. Втиснула автомобиль рядом с мотоциклом, который ей показался мотоциклом её судьбы.
Нынче год шестнадцатый. Никаких ураганов, да и никаких таких транспортных средств. Летнее утро, и Нелли Борисовна уже не молодая дама.
Глядит с первого этажа, к которому не привыкнуть, в улицу Бойцовую. Она тут не от хорошей жизни. Оттуда немного видна Смоленка, высотка МИДа, корабль с грот-мачтой, готовый отплыть. И отплыл. Тут в окне хрущёвки. Деревьев много, будто Нелли выселена из Москвы.
Никаких ураганов в эти минувшие восемнадцать лет.
Утка будет идеальной. Глядит не в окно, а в утятницу. На кухонном столе нервный гуд телефона. Эсэмэс-сообщение:
«Мы у метро Сокольники. Всё ок!»
На другой день после урагана она едет не туда, где это метро, а в Лучевые просеки И в одном из них её поджидает мужчина её давних грёз Вообще-то, он и не думал поджидать Нелли. Ей тридцать пять, и ему Ровесники.
Она в глубине признаёт себя уродкой. Но только в глубине. Она, имея длинное тело, короткие ноги и крупную для маленького роста голову, считает себя очаровательной.
Лицо напоминает мордочку. Любое лицо, в котором карикатурность, немного напоминает звериную морду. Приятного мало. Но не для Нелли Борисовны. Свои недостатки она переводит и для неё, и для других в преимущества.
Например, нос. «У меня пикантный носик!» Маленький, но широкий, поднятый вверх, с оттопыренными ноздрями и придаёт лицу нечто звериное. Но не только: лоб узкий. От бровей волосы. Нелли жила в одном доме с Брежневым (не на Бойцовой окраинной улочке, а на Кутузовском проспекте). Шутки друзей: «Ха-ха-ха! Вот откуда, Нелька, у тебя такие брови!»
Домашняя легенда от мамы, не знакомой с генсеком, о прабабушке золотоволосой. У Нелли богатые, а превратить их в «золотые» парикмахерская функция, которую и сама выполняет, и с помощью цирюльников.
Над столом лампа, белый колпак напоминает зубной кабинет.
Сколько лет вашим дочуркам? В лупу оглядывает ювелир заготовки для будущей работы.
Одной пятнадцать, другой тринадцать.
Нелли Борисовна липко глядит на незнакомца, которому надо вправить в кольца фианиты (не камни, а так) Лицо у него злое, интонации высокомерные. Перед ней мужчина-подарок, мужчина-мечта.
И она верещит требовательно:
Мне назначено! Уже пять минут!
А этот тип нагло:
Не мешайте, дама!
Его голову обтягивает платок. На куртке металл цепей. На руке кольцо с черепом.