Ника Батхен - Первопроходцы стр 3.

Даже в холодном неоновом свете лица людей сияли теплом. Ну и хорошая еда способствовала благодушию. По настоянию начальника в портативной теплице выращивали петрушку, укроп и мелкие помидоры, к синтезированному мясу прибавили местную рыбу и моченые ягоды. Человек старой закалки, Марсель подал бы и оленину, и медвежатину, однако нынешние комсомольцы отказались бы наотрез.

Чудо-богатыри устроились за своим столиком, рядом со входом, и ужин их не особенно занимал. Оживленный Девятаев что-то рассказывал, жестикулировал, чертил на клеенчатой скатерти схему не иначе маршрут по каменистой почве планеты, на которую не ступала нога человека. У Доры на лице играла особенная улыбка та, с которой любая женщина кажется красивее. Ей не сиделось на месте то поправит пышные черные кудри, то крутнет пуговицу у ворота. Похоже парень ей нравится Не получилось бы романа со всеми вытекающими последствиями. Не зря наверху настаивали никаких смешанных экипажей! А вот Кумкагир держался спокойно, говорил мало, его внимательный взгляд был направлен на схему, а не на очаровательную соседку. Все правильно, мальчик!

Завершив неизбежный обход, Марсель наконец вернулся к еде. Котлета уже покрылась пленочкой жира, пюре остыло, но аппетиту это не помешало. В тридцатом году, когда строили СевСиб, со жратвой получалось куда грустнее, по неделям сидели на соевой тушенке и кислом, клейком как глина хлебе. Молодые были хоть гвоздями с салом корми, лишь бы дело сделать. И работали, как проклятые, выматывали себя и других, бывало и гибли ребята как настоящие комсомольцы. И все успели.

Пожалуй, одним из самых счастливых дней в жизни Марселя стал пуск магистрали. По рельсам уложенным и его руками, руками московского интеллигента, когда-то холеными, теперь же мозолистыми и сильными,  тронулся первый состав. Журналисты, фотографы, деятели искусств все спешили проехаться по северу Сибири, привезти отчеты и репортажи, дать концерты в жарко натопленных Домах Культуры Сложись все иначе, Марсель бы тоже сидел в вагоне, строчил статью, грыз колпачок ручки, подбирая правильные слова. Но сделанного не воротишь. А что супруга по полгода мужа не видит ничего не поделаешь. Его Надюша настоящая «жена офицера» и ждать умеет тем радостнее их встречи.

Дочке Вале вот-вот исполнится двадцать. Студентка МГУ, гордячка, москвичка и просто красавица. И к отцу относится лучше, чем он того заслужил. Но ни строить испытательный полигон не пойдет, ни в космос не полетит в лучшем случае глянет трансляцию: папка, какой же ты молодец! Может оно и правильно.

Столовая понемногу пустела. Подступила зевота не иначе опять начнется снегопад. Сонный Марсель с тоской посмотрел на стакан с отваром шиповника. Врачи считали: полезно, улучшает иммунитет. Но даже таланта рыжей поварихи не хватало, чтобы сделать мутноватую бурду вкусной. В палатке-то можно накипятить воды на плитке да забабахать нормального черного чая с нормальным кусковым сахаром. А сейчас

 Сейчас-сейчас, уже иду! Подождите, товарищ Марсель, дело есть.

Явление грандиозного, всклокоченного и потного Михи Алексенко всегда гарантировало проблемы. В лучшем случае сломался экскаватор или бурильная установка. В худшем стая белых пушистых и хорошо кормленных песцов оккупировала площадку, располагаясь в самых неподходящих местах.

 Докладывайте, Михаил Артамонович, что у нас снова произошло?

 Почему сразу произошло?  мордатый Алексенко надул губы, сделавшись похожим на старого купидона.  Так, кое-что по мелочи приключилось.

 Рассказывай, Миха, не томи душу,  вздохнул Марсель. Бурильной установкой тут явно не обошлось.

 Такие обстоятельства, понимаете ли, без бутылки и не разберешь,  пробормотал Алексенко и сразу сменил тон, вглядевшись в стальные глаза начальника.  В общем тут две новости.

 Какая хуже?  поинтересовался Марсель. И сразу понял, что обе.

 Оказывается в верховьях Орочи растет прямо из камня какой-то, извините, священный кедр. И дважды в год к нему собираются местные эвенки, праздновать тай-ла ло праздник ихний, короче. Ленточками дерево обвешивают, танцы танцуют, оленей режут, суп кошмарный на крови варят. Как увидели, что площадки размечают под стройку разверещались, палками своими грозились, в газету написать обещали и в обком пожаловаться.

 В обком пусть жалуются,  пожал плечами Марсель.  Дело решено на союзном уровне. А вот газета это скверно. Сам понимаешь, Миха, шум нам здесь в принципе не нужен. Прознают в крае прознают в Москве. Пропечатают в «Правде»  узнают в Штатах. Понял?

 Понял, товарищ Марсель,  потупился Алексенко.

 Посули им что-нибудь стоящее. Водки там ящик, планшеты новые, путевки в Крым, главному медаль на пузо. Ну и дерево их драгоценное, мол, забором обнесут, чтобы ни хвоинки с него не упало. А будут рыпаться придет милиция из Читы и выкинет их оттуда вместе с палками и оленями. Так и передай. Понял?

Алексенко покорно кивнул.

 А вторая проблема в чем?

 Из той же оперы. На реке Букачаче, там, где мы собирались нижний полигон ставить, есть водопад. У водопада в избушке на курьих ножках сидит шаман местный. И наотрез отказывается съезжать.

Одним глотком допив тошнотный отвар, Марсель поднялся из-за стола. Проверяли же! Инспектировали! Докладывали никаких местных жителей. И вот те на, опять разговор за рыбу деньги!

 Кто мешает перевезти подальше? Или прикрыть, где положено, как служителя культа? Развели религиозную пропаганду, двадцать первый век на дворе, а они все колесу молятся.

 Кедрам. Священным кедрам орочонов,  поправил невесть откуда взявшийся Кумкагир.  Мои предки с тринадцатого века кропили стволы кумысом и украшали лентами, переняв традицию у монголов, а те, в свою очередь взяли ее у тибетских лам

 Уймись, умник,  отмахнулся Марсель.  Без тебя тошно. Так почему шаман создает проблемы, с которыми надо идти ко мне?

 Зовут его Туманча Монгой, а раньше звали Саша Шаман. Слышали про такого?

Марсель напряг память имя знакомое, но откуда? Депутат что ли? Общественник? Председатель колхоза? Ударник социалистического труда?

Умильно сложив губы трубочкой, Миха напел:

Ба! Конечно знаю! Марсель подхватил незамысловатый, задорный мотив:

 В том-то и букачача, товарищ начальник. Монгой этот еще на границах повоевать успел, три медали получил и все за дело. Потом певцом заделался, огромные залы собирал, и по телевизору его показывали и в Кремль приглашали. Шоу его «Шаман Вижен» гремело на весь Союз.

 И что он забыл в нашем медвежьем углу?

 Понятия не имею. Местные говорят тридцать лет здесь сиднем сидит, как шаманская болезнь с ним случилась. До него старуха-удаганка сидела

 Цыганка что ли?

 Нее, тоже шаманка по-ихнему. Сам черт ногу сломит с их языком. Да неважно! Беда в том, что не турнешь просто так Монгоя уважаемый пенсионер, не чукча с олешкой.

 Да уж, вони не оберешься.

 Что делать будем, товарищ Марсель?  уныло поинтересовался Алексенко.

 Нет человека нет проблемы,  ответил Марсель.  Решите все по-хорошему, вывезите его в цивилизацию, квартиру в городе дайте подальше отсюда, денег выпишите. Сколько ему? Поди за семьдесят?

 Около того,  согласился Алексенко.

 Посули ему дом престарелых для ветеранов партии. Отдельные палаты, прекрасный уход, библиотека, шефы с концертами Спорим, как ветром сдует?

 Простите, товарищ Марсель, но разве вы поступаете справедливо?  встрял в разговор неугомонный Кумкагир.  Капиталисты лет сто назад сделали бы проще пригнали бы технику и сровняли с землей избушку, а человека отправили за решетку. Но мы же не в Штатах и не в Европе. Зачем манипуляции, зачем это мелочное запугивание? Помните, как говорил Ленин: «Честность в политике есть результат силы, лицемерие результат слабости».