С этими словами он собрал все бумаги и протянул их мне.
В Ан-12 продолжали загружаться техники. Сумки, рюкзаки, чемоданы, ящики с запасным имуществом и принадлежностями всё нужно забирать с собой.
На стоянке нас готовили к предстоящему вылету. Заглушки сняты, кабина открыта, стремянка приставлена. Я выполнял осмотр, а Дубок всё равно находился рядом.
Елисеевич, ты на самолёт не опоздаешь? спросил я, когда закончил с обходом самолёта.
Как же я тебя оставлю? Конфету надо дать на дорожку, сказал Дубок и достал из кармана две конфеты. Крайние.
Ты прям рассчитал, чтоб к концу командировки всё закончилось, улыбнулся я и стал надевать шлем.
Рано улетаем, выдохнул Дубок, наблюдая, как я осматриваю маску.
Нет. Мы своё дело здесь сделали. Пора домой, ответил я. Всё здесь закончилось.
Знаешь, а я вот чувствую, что всё только начинается, сказал Елисеевич и пошёл к стремянке вместе со мной.
Не стал он меня сегодня усаживать в кабину. Всё-таки болит рука и я уже не такой лёгкий.
Янтарь, 107й, группе запуск, запросил Гнётов в эфир, как только я подсоединился к радиостанции.
107й, запуск разрешил, ответил ему руководитель полётами.
Очередной цикл запуска двигателя, проверка оборудования и параметров. Фонарь кабины закрыл. Разрешение на руление от РП получил.
107й, 117му, запросил я.
Ответил.
Проход с кем в паре будете делать? задал я вопрос.
Эм задумчиво в эфир сказал Гнётов.
А про прощальный проход над полосой все позабыли!
Янтарь, 107му. Разрешите после взлёта над полосой проход. Прошу разрешение всей группой, запросил Гнётов.
Это интересно! Нас четверо, так что звеном будет смотреться красиво.
107й, разрешил проход. Сбор на петле и далее группой не ниже 100 метров проход, ответил нам руководитель полётами.
Первая пара Гнётова и Менделя вырулила на исполнительный. За ними по готовности будем взлетать мы с Барсовым.
107му, группой по одному по отрыву, взлёт разрешил, дал команду РП и Гнётов тут же включил форсаж.
Через несколько секунд уже и я мчался по полосе, поднимая носовое колесо, а затем и основные стойки шасси. Разворот вправо и вижу впереди, как собираются в пару два самолёта.
Разрешите пристроиться слева, запросил Мендель и получил разрешение.
Я продолжал выполнять разворот и одновременно подходить ближе к Паше.
117й, слева на месте, доложил я.
Прошло несколько секунд, и рядом со мной появился Марик.
118й, слева на месте, доложил он.
Разворот вправо, крен 45, и рааз! дал команду Гнетов, и мы пошли разворачиваться в сторону аэродрому.
Вот он Шинданд. Вокруг пустыня, кишлаки и где-то на западе отдельные горные хребты. Полоса перед нами и время уже снижаться до расчётной высоты.
Занимаем 100, дал команду Гнётов.
Но снижаться стали ещё ниже. Аккуратно, как будто пытаемся погладить полосу.
Выравниваем. Обороты 90%, подсказал нам Гнётов.
Проходим ближний привод и вот он аэродром, который мы сегодня покидаем. Нескоро здесь сядут очередные МиГ-21. Возможно, мы последние, кто летал здесь на легендарных «балалайках».
Красивый проход и не менее красивое покачивание с крыла на крыло от нашего ведущего.
Далее выполнили роспуск и заняли курс на Бокайды. Как обычно, сначала там дозаправка, а потом ещё немного долететь до Осмона.
Высота большая, но даже отсюда видны те самые горы хребтов Гиндукуш и Паропамиз. Красивое зрелище, но сколько жизней забрали эти каменистые исполины?
Приближалась речка Амударья, а за ней и граница Советского Союза. С трепетом и немного неуверенно, Гнётов выдал в эфир заветную для многих фразу.
12107й, группой из четырёх единиц пересекаю границу Союза Советских Социалистических Республик.
Глава 3
Голоса группы руководства полётами своего аэродрома нельзя спутать с другими. После столь длительной командировки, уникальную интонацию, ударения в словах или съедания последних букв слышать очень приятно. На душе становится теплее.
117й, на посадочном, удаление 12, на курсе, режим, дал мне команду руководитель зоны посадки.
117й, приступил, 600, ответил я и начал плавное снижение по глиссаде.
Погода была прекрасной. Яркое утреннее солнце припекало через остекление фонаря кабины. Самолёт шёл ровно, не ощущая на себя болтанки от бокового ветра у земли.
Машинально смотрю по сторонам, вспоминая прошедшие дни «за речкой», когда каждая посадка это риск попасть под удар ракеты душманов.
117й, удаление 6, контроли шасси, механизация.
117й, выпущено, 300, снова доложил я, бросив взгляд на три зелёные лампочки сигнализации выпуска шасси.
Полоса приближалась. Впереди свой пробег закончил Мендель, сбрасывающий парашют перед освобождением полосы. Теперь и моя очередь пришла произвести посадку.
117й, дальний, 200, полосу вижу, к посадке готов, доложил я, проверив включение фары.
117й, посадку разрешил, слева под 40, до 8 метров, разрешил посадку руководитель полётами.
117го вижу, управляю, вышел в эфир помощник руководителя на стартовом командном пункте у самой полосы.
Прошёл ближний. Самолёт болтало, но не критично. Выравниваю нос по осевой линии, а земля продолжает набегать. Посадочное положение принято. Осталось коснуться полосы и закончить этот полёт к дому. Касание!
Задержи! командует мне помощник руководителя, чтобы я повторно не отделялся.
Пробег по полосе был устойчивый, нос держался легко, не поддаваясь влиянию ветра. Мягко опускаю его. Самолёт всеми тремя стойками на осевой линии.
Парашют есть тормозной! подсказал помощник, наблюдая за мной оранжевый купол на стропах.
С прибытием, 117й! громко и радостно поздравляет руководитель полётами меня, указывая маршрут дальнейшего руления.
Спасибо! Соскучился! весело отвечаю я, переводя сбившееся от полёта дыхание. Полосу освободил.
Рулил медленно, поскольку нужно оказаться на центральной заправочной в определённое время. Встреча прибывших из Афганистана, как мне довелось узнать, теперь является обязательным мероприятием.
На стоянке перелетающих экипажей построение личного состава, флаги, много гражданских, среди которых и дети. Все встречают своих родных, возвращающихся с войны.
Паша, не торопись выходить, тихо в эфир говорит Марик.
Отставить разговоры! громко осаживает его Гнётов.
Мда, сейчас и правда Менделю будет не особо радостно. Однозначно среди этой толпы есть его настоящая семья, которая вполне могла узнать про роман на стороне. Может и Алёна Буянова тут как тут.
Выключил двигатель и стал отстёгиваться от подвесной системы. Одновременно смотрел по сторонам и заметил, что на аэродроме много новых самолётов, строящихся укрытий и строений. Расширение нашего полка налицо.
Как долетели? весело спросил молодой техник, которого я видел впервые на нашем аэродроме.
Низкого роста, губастый и с маленьким «пушком» волос под носом. Откуда только он появился? Наверное, мне непривычно, что не Дубок меня встречает после полёта.
Всё хорошо. А ты решил спросить я у техника, но он меня опередил.
Сержант Бубко, первая эскадрилья, представился он, поднося руку к головному убору.
Без гимнастики, брат, сказал я, снял перчатку и протянул ему руку, которую он не торопился пожать.
Это у меня руки после циатима, неуверенно сказал Бубко, спрыгивая со стремянки и пропуская меня из кабины.
И что? Как будто у меня чистые, улыбнулся я и, уже стоя напротив техника, снова протянул руку для приветствия.
Ну, ладно, радостно улыбнулся Бубко и поздоровался со мной. Мне сказали, что я теперь ваш техник
Не ваш, а твой. А что с Елисеевичем? спросил я.
Не могу знать. Тут перевооружение идёт очень быстрыми темпами, махнул рукой вдоль стоянки Бубко, где уже красовались и Су-25, и Су-17, и МиГ-23.