В один из «дежурных» рабочих дней ШКМ сразил сотрудников фокусом с монеткой: подложив одну копейку под зеркальце оптической системы микроскопа, он добился чёткости, позволяющей просматривать частицы размером меньше длины световой волны. Ошарашенные коллеги воочию наблюдали кустарную темнопольную микроскопию посреди тёмного подвала, в его отделённой от всех тёмной комнате. Единственными источниками света были рабочее место и сам ШКМ, в отражающихся от прибора лучах. Все полученные в ходе своих опытов результаты он тщательно анализировал и записывал к себе журнал.
ШКМ знал, что ограничение светового микроскопа заключается в невозможности разглядеть частицы, находящиеся друг от друга на расстоянии меньше длины световой волны. Если расстояние между частицами оказывалось больше, то обнаружить эти частицы было возможно. Хотя и результат наблюдений мог быть несколько искажён, это представляло научный интерес. Его коллеги о таком не подозревали, но своё «специфическое» отношение к ШКМу уже начали формировать.
Ниоткуда весть причаливший к берегу Наукограда моряк-самоучка стремительно поднимался в гору и набирал научную высоту. Покорение вершин ШКМ любил и в прямом смысле в качестве развлечения залезал без страховки на башни линий электропередачи или огромные мосты. Большое виделось издали, и потому он довольно быстро потерял интерес к общению со многими своими коллегами.
Постоянно критикуя других сотрудников и начальство, ШКМ пришёл к выводу, что проще с ними вообще перестать разговаривать. Их беседы в одночасье заканчивались склоками и ссорами. По существу, он скорее всегда был прав, но его резкость, правдивость и чистота оценок раздражали окружающих настолько, что тучи над его персоной быстро стали сгущаться.
Семидесятые подходили к концу. В один из дождливых осенних дней по всем институтам и предприятиям города объявили о внеплановом профсоюзном сборе инженеров, строителей и руководителей. В Наукоград приехала московская комиссия. Обосновавшись в здании городского исполкома, она направила на каждое рабочее собрание по своему представителю.
«В связи с необходимостью строительства Олимпийских объектов в кратчайшие сроки требуется вывоз всей строительной техники, конструкторов, строителей, инженеров и архитекторов на территорию Олимпийского Объекта. Эта задача на данный момент является самой приоритетной для нашего государства и требует беспрекословного исполнения» прозвучало раскатисто, словно гром посреди ясного неба.
Наукоград был достроен чуть больше, чем наполовину. Проект предполагал завершённость, хотя и подразумевал некоторое расширение впоследствии. В отличие от многих других новых городов, его расположение было удачным, но всё же несколько обособленным. Для окончания его возведения требовалось ещё несколько лет. Изъятие из города всей строительной техники и всего ценного персонала означало замораживание строительства.
За месяц улицы значительно опустели, однако жизнь в них ещё теплилась учёные, художники, ремесленники, оставшиеся инженеры и работяги неустанно продолжали свой труд, ожидая конца следующего года. По завершению Олимпиады все должны были вернуться и всё должно было обратиться вспять, с новой силой двигаясь по проложенному пути, ведь половина уже была позади, а перспективы были по-прежнему хороши.