Иногда мы ходили в увольнение, смотрели кино, посещали местные достопримечательностями, были и короткие знакомства с девушками.
Один раз в неделю наш взвод с песнями топал слаженным шагом по городской улице в баню. Зрелище это всегда очень нравилось горожанам, они высовывались из окон, калиток, стояли у дороги, сопровождая нас приветливыми, зачарованными взглядами. Мы же, гордые от такого внимания, ещё четче печатали шаг и вовсю драли свои глотки.
Во второй половине июня меня и трех ребят, призывавшихся из Красноярска, командировали во главе с одним капитаном всё в тот же Красноярск. Цель поездки получить там группу свежих «рекрутов» и доставить в нашу школу. Красноярцев включили в группу сопровождения не случайно: во-первых, отпадал вопрос о размещении на время пребывания в городе; во-вторых, благосклонно предоставлялась возможность побывать дома. Я же, коренной томич, был пришвартован к данной команде в качестве этакой прокладки между капитаном и рядовыми курсантами, поскольку имел ефрейторскую лычку и в отсутствие старшего обязан был его замещать. Квартировал и столовался я в эти дни дома у Толи Шекшуева, в пригородной Песчанке. Тогда же впервые побывал на берегу могучего Енисея.
Кстати, по пути следования в Красноярск мы полюбовались на ещё одну великую сибирскую реку Обь, просидев над ней несколько часов в Новосибирске в ожидании поезда, так как ехали с пересадкой.
28 июня возвратились в Ялуторовск с группой новобранцев.
В июле мы пару недель прожили в палаточном лагере, развернутом вблизи автодрома в березовом перелеске. Эти дни были наполнены интенсивными тренировками по вождению машин в разных условиях: выкрутасы по лабиринтам, «ласточкиным хвостам», эстакадам; езда задним ходом по коридору из подвешенных по сторонам болванок; езда и маневры с прицепом. И все это на тяжелых, неповоротливых машинах.
Незадолго до выпускных экзаменов мы совершили многокилометровый марш большой автоколонной по проселочным дорогам. Проехать планировалось до Тобольска, но помешала погода: сильные дожди расквасили дороги, что не позволило выдерживать расчетную скорость движения колонны, некоторые машины увязали в грязи так, что их приходилось вытаскивать. В итоге было принято решение следовать в обратный путь, не доехав до Тобольска несколько десятков километров. Я проехал этот марш за баранкой ГАЗ-66. Отличная машина высокой проходимости с легким управлением.
В середине августа прошли выпускные экзамены, нам присвоили звания «младший сержант» и вручили документы на проезд к прежним местам службы.
Спасибо тебе, наш ШМАС. С твоей помощью на «салагах» появились первые пёрышки.
Старцево
По возвращении в свой полк (14 августа) нас со Степаном разлучили: он убыл в боевой дивизион, а меня направили в технический и назначили на должность водителя транспортно-заряжающей машины во взводе подвоза ракет. Назначение это было временным. Осенью, после «дембеля» командира нашего отделения сержанта Ярунгина, мне предстояло «восхождение» на его должность.
Дивизион находился в нескольких десятках километров от Красноярска, ближайший населенный пункт колхозное село Старцево.
Командир дивизиона, подполковник Гаймоленко, был страстным футболистом; в любую свободную минуту, издав призывный клич, моментально собирал вокруг себя бойцов; и на небольшой вытоптанной поляне перед казармой начиналась беготня с топотом солдатских сапог, клубами пыли из-под них, ударами по ногам с пожеланием неуклюжему обидчику чего-нибудь такого-этакого на соответствующем лексиконе.
Основные задачи технического дивизиона: хранение запасов зенитных ракет, их сборка, заправка компонентами топлива, тестирование на исправность и доставка в боевые дивизионы. Каждому офицеру, солдату определено свое место в боевом расчете и своя доля ответственности за успешное выполнение боевой задачи всем подразделением.
В рамках повышения своей боевой выучки мы, водители ТЗМ, отрабатывали нормативы на скорость подъезда от исходной точки к прицепу для перевозки ракет, задним ходом, стремясь с первого же раза, без маневрирования, совместить сцепные устройства машины и прицепа и осуществить захват. Получаться стало лишь после многочисленных тренировок.
Кроме того, мы занимались техобслуживанием и ремонтом закрепленных машин и прицепов, строили придуманное командиром взвода сооружение для обогрева двигателей машин в морозное время; обливаясь потом, выдалбливали ломами и кирками в тяжелом скальном грунте аппарели (котлованы) для укрытия техники, в целях повышения ее защищенности от средств воздушного нападения, которые «супостат» в то время интенсивно наращивал.
Для поддержания нашего здоровья, кроме ежеутренней физзарядки, командование нередко устраивало трехкилометровые кроссы по пересеченной местности. А местность вокруг дивизиона была действительно таковой, с чередующимися ложбинами и возвышенностями.
Немало времени уходило на несение караульной службы.
Иногда выезжали на колхозное поле убирать морковку.
Однажды поступило указание: доставить ракету в один из боевых дивизионов полка, расположенный с противоположной от города стороны в гористой местности. Машину с ракетой вел сержант Ярунгин, а мне поручалось следовать на своей порожней ТЗМ впереди, обеспечивая прикрытие. Для меня это было фактически первое боевое задание, и справился я с ним, признаюсь, не лучшим образом.
В назначенное время, ближе к вечеру, мы тронулись в путь. Проехав метров 300, нужно было выехать на трассу, повернув вправо, что я и проделал и покатил дальше. Сидевший рядом со мной начальник штаба дивизиона сказал: «Стоп. Ну и что ты сделал? Твоя задача прикрывать машину с ракетой, а ты ее бросил». Дело в том, что когда я поворачивал, с левой стороны по трассе приближался грузовик, не давший Ярунгину возможности следовать за мной и, соответственно, вклинившийся между нами. А это категорически запрещено правилами перевозки ракет очень дорогих и опасных «игрушек». Моя оплошность, конечно, была исправлена и более не повторялась, но неприятное чувство напоминало о себе еще долго.
Наша колонна прибыла в дивизион глубокой ночью. Руки устали от тяжелого руля моего ЗиЛ-157 за время проезда по многокилометровой извилистой горной дороге. Однако отдыха не предвиделось. Оставив ракету и немного перекусив, выехали обратно, еще в темноте.
И опять не слава Богу (не в обиду ему будь сказано). Теперь впереди поехал Ярунгин, а начальник штаба пересел к нему. Моя задача вроде бы проста пили себе за ними. Да не тут-то было. На порожней машине мой командир отделения неслабо притопил. До Красноярска мне еще удавалось гнаться за ними, но при въезде в город, часов в 5 утра, на улицах стали появляться машины и вклиниваться между нами. В результате я потерял из виду своего ведущего, выскочил на широкую площадь с трамвайными путями и несколькими отходящими от нее улицами. Поехал по одной из них, наугад, и метров через 500 увидел нашу машину стоящей у обочины. Возникшие было мысли о том, что в свой дивизион придется добираться самостоятельно, расспрашивая прохожих, счастливо отвалились. Дальше ехали спокойно, кое-кому дошло, что я еще мастеровит не настолько, чтобы мог действовать на их уровне.
Вспоминаются несколько забавных историй из этого периода моей службы.
И первая из них о себе самом. Однажды, в холодную и беспроглядную ночь конца октября я стоял часовым на посту у автопарка. Стою себе, скучаю, прижавшись спиной к стене гаража, наблюдаю за противной крысой, то и дело шныряющей туда-сюда в кромешной темноте прямо у моих ног. А метрах в трехстах, вблизи казармы колышется огонек, это горит мусор на свалке. И так мне захотелось подойти к этому огоньку, хоть чуток постоять с протянутыми к теплу руками, что соблазн в конце концов взял верх над уставными обязанностями. Подошел я к вожделенному костерку, стал наслаждаться его теплыми лучами, и вдруг услышал чьи-то шаги, а вскоре в отблесках огня обозначился он дежурный офицер с красной повязкой на рукаве. Возмездие было неотвратимо: с наряда меня сняли, подполковник Гаймоленко провел душещипательную беседу, а шустрый редактор стенгазеты изобразил на ней подобие моей физиономии с соответствующим словесным приложением.