Тургенев важно и печально соглашается:
Самодержавье препятствует усилению общества: великие качества государей делают недействительной гражданскую позицию, а слабости их причиняют вред вдвое сильнейший! Как увеличительное стекло. Гражданская служба никак не может выйти из детского воззренья. Начальник и подчиненный в палате точно барин и раб в деревне!
Потому твой брат Николай таланты за границей спрятал своевременно! рассмеялся Голицын. Да и то: с хромотой его от наших церберов держись подальше.
* * *
Мария Фёдоровна в окружении придворных расположилась на небольшом удобном диване, перед нею изящный столик с напитками и закусками. Неожиданный уход царя охладил ее веселость, как ни старалась она это скрыть, в голосе появились гневливые нотки.
Знаю, знаю, доложили. Он занят, пошел к ней, но перехвачен Голицыным Наиважнейшие дела. Я-то, наивная, ждала, что державная пара почтит наш праздник. Как же? Екатерина Изначальная одарила страну балами, пирами, фейерверками с шампанским (Жуковскому) Что этот язва Вяземский так губы искривил и кланяется так неохотно, как англичанин?..
Так он же англичанин, ваше величество, быстро откликается Жуковский, или ирландец. На половинку. Тут и очки не помогают! (Смех)
Толстяк князь Нелединский-Мелецкий, секретарь Ее величества, не преминул вставить обычное:
За ум опять взялся, да больно на язык остер. Выбил разрешенье в столице хлопотать о службе, но либерализма дома не оставил. В Варшаве вознес себя над такими же, как сам, исполнителями царской воли!
Мария Фёдоровна усмехнулась тонкими губами:
Да ты, князь, уже рассказывал его историю Бедняжке в шкуре ежа будет служба несладка (Вдруг вскидываясь) Но что же наша Лизхен-государыня пренебрегает нами? Так дерзка! Мне говорит наотмашь намедни: не эта кутерьма это она о бале в честь семейного праздника! есть суть, Божиим промыслом в человека влиянная Она язык народный знает лучше меня! «Влиянная»! Значит, все мы тут без этой вли-ян-ной сути? Скажи, мой секретарь: что так дерзить легко все стали?!
Нелединский-Мелецкий вмиг вытянулся из своих почтенных лет и объемного живота:
Овцы пастыря потеряли, ваше величество. Карбонарии на слуху потому как слово яркое. О масонах умолчим это быстро выветривается. Но общества всякие филадельфийские, скопческие и даже политические все еретики! размножились грибами
Мария Фёдоровна укоризненно покачала головой; она всецело доверяла этому сановнику, но всегда делала поправку на его хвастовство своей осведомленностью и польский национализм.
У вашей Нарышкиной, то бишь княгини Святополк-Четвертинской урожденной, поляки не стесняясь сеют смуту. Один Козловский, мне сказывают, говорит такое, что сами заговорщики мальчишками стоят, разинув рты. А на одном балу высокий сильный господин кавалер блестящий ба! отплясывал в мундире надворного судьи! Бал-маскарад решил устроить?
Нелединский-Мелецкий в один миг рассмеялся, сделался серьезен и опять рассмеялся.
Нет-нет, Ваше величество! То просто Пущин, друг Пушкина неугомонного.
Пущиных знаю: род военный, не к лицу им это. Твои все братья по перу, Жуковский, людей от службы отвращают!
Жуковский шариком подкатился под самое державное ухо:
Не совсем, матушка-царица! Пущин не жалует перо и Пушкина корит за легковесность. Верно, обижается, что никто не отмечает его подвиг должность мелкую надворного судьи поднять на высоту министра по духу исполненья!
Мария Фёдоровна мечтательно вздохнула:
А хорош И впрямь есть человек, что красит место. Как статен С ним танцевать хотела, да страшно на мундир смотреть. (Князю Нелединскому) А ты полякам передай, чтоб под крылом России зла не копили и черных наущений не слушали. Свет нынче стал мерцать, как заплывшая свеча Бунтарские поэмы в моде Некий куцый Грибоед, изрядный музыкант, читает по салонам то, что писано для дворни, и все в восторге! Это тот, кто Шереметева убил на пару с графом Завадовским?
Нелединский-Мелецкий, пыхтя от облегчения, что тема поляков миновала, уводит ее от себя еще дальше:
Об этом знает наш губернатор, но по истеченьи стольких лет
Граф Милорадович, генерал-губернатор Санкт-Петербурга, ответил быстро и с готовностью:
Истеченье лет, ваше величество, не принесло свидетельств его вины. Никто участья Грибоедова в дуэли не подтвердил доныне. Разве (наклоняется и что-то тихо говорит императрице)
Ах, гусары, ах, гвардейцы! Мария Фёдоровна расплывается в улыбке. Она у вас шпионкой, что ли? Или ох-хо-хох! О, граф, вы многих бунтарей пригрели, и очи дивные следят за ними. Славное хозяйство завели. Но помните семеновцев бунт! Разгул и гнев! Я до сих пор дрожу Я их выговариваю и им покой даю, а они в один глаз мне усмехаются! Великие князья со мной для них они как дети неразумные. Меня, мой сан они легко переступили Вы молодцом тогда, мой милый. Что ж теперь столица покорена бунтарскими стихами?
Милорадович молодцевато выпятил грудь и покрутил ус, будто показывая тем самым, что положиться можно только на гусаров.
Царица-матушка! Все заболели вдруг театрами и лицедейством. То-то б Пётр Великий посмеялся, во что его забавы превратили! Все норовят друг друга скорчить, и всё острее и острее Кто на отца, а кто на брата пишет эпиграмму, потом на друга Я прав, Жуковский?
Как всегда, граф-герой! Басней нравы не исправить! Слово легкомысленное как и злое, что шпора гусара пьяного, ранит и гонит лошадь под уклон.
Как давеча тут Вяземский сказал. Нелединский-Мелецкий, отдышавшись, вновь приблизился к императрице. Коль из родного дома рознь выносим, не миновать и в обществе ее.
Вяземский везде поспел Прав Ангел наш: писаки порох для бунтарей, раздраженно отрезала Мария Фёдоровна и, жестом вновь приблизив Милорадовича, тихо спросила: Что, граф, гвардия и впрямь не любит моего Никки?
Милорадович ответил не сразу и голосом излишне резким:
О чувствах не могу судить! Любит не любит мы, воины государя, не барышни, и совсем тихо добавил: У него армейская хватка, и многих в армию из гвардии отправил обида накопилась, да
Мария Фёдоровна будто растерянно откинулась, оглядываясь.
И Александр ушел унес надежду на неомраченный бал и на веселье без притворства. (Делает жест Нелединскому) Зовите мне и Никки, и Мишеля беседой с ними, может быть, утешусь. (К фрейлинам) Узнайте, что и как, надолго ли покинул нас Благословенный
* * *
Великие князья приближались к матери заметно скованно, чопорно, ничего хорошего не ожидая от беседы с ней, так резко переменившей настроение с праздничного на кисло-паническое. Впрочем, надменная улыбка и тут не покидала лица Николая, за ней скрывались недоверие и желание просто плюнуть на все придворные хитросплетения, разговоры и слухи. Михаил же, наоборот, всецело доверял и матушке, и всей живописной картине, которой рисовалась ему придворная жизнь, и она была ему интересна.
Успокойте меня, дети, я Алекса не дождалась На языках у всех бунтовщики, и бал, и праздник теряют смысл. Мария Фёдоровна то ли умело изображала великое смятение, то ли и впрямь слишком увлекалась своими эмоциями. Я не могу семьею рисковать, а трон у нас, увы, непрочен. Он часто покидает нас, теперь он с Лизхен Нарышкиной он позволяет всё. Вокруг него вдруг всё поблекло! Ужели Ангела покинул наш задор великий? Пусть удаляются И заберут бунтовщиков с собою, и поляков вздорных! вздохнем легко. О, как я смущена в разгар веселья
Николай, щурясь на танцующих, твердо проговорил:
Maman, он план давно готовит
Он? А ты? Мария Фёдоровна по-птичьи резко возвысила голос и смотрела тревожными глазами.