Кстати, о Японии
Опять на палубу, наблюдая отход (От Насти моряцкие термины). Этот великолепный корабль плывёт (идёт) по мягким волнам в открытое море. Прощай, огромный город, равный океану и небу над ним! Город, вознёсшийся на сопки каскадами домов, гордо глядящий в океан окнами, стёкла горят от солнца!
Смотрите, джонка! Джонка японская идёт! кричит кто-то.
То поднимет лодку волна, то швырнёт. Над судёнышком красно-белый флаг. Солнце, море, волны, ветер и джонка! Но вот и нет её: не тонет, уплывает.
Настя, как заводная. Бежит «проведать наших девочек» (Рита сказала номера их кают). Будто эти «девочки» не надоели за дорогу и два дня в Екатериненке. Но подруга активна. И в какой-то миг за неё страх, который вспомнит Сандра.
Вновь на палубе. Вокруг мрак, тёмная вода. Камень на шею, и за борт: уйти в бездну Вода бездна. Без дна. Дно есть. Но для неё (с камнем) дна не будет. Именно так: эта чёрная жидкость, в которой не жить, для неё, как она думает, крепкой атеистки, небытие, имеющее понятный облик. «Один из обликов смерти», думает Александрина, девушка восемнадцати лет. Она думает о таком лет с пятнадцати.
И вдруг Настя:
Мне бы маленькую лодочку, уплыть далеко, далеко
Ах, да, она опять об Одессе! Напугавшись новых откровений, Сандра проявляет эрудицию:
Две категории людей. У одних при виде пропасти мысль о бездне, у других о мосте. Вот я о смерти, а ты о лодочке
Я на лодке умею на вёслах. И с мотором. Меня один научил
Моряк Славко?
Это такой брюнет под два метра с огромными глазами. Нет-нет, так ребята. Я хотела к Чёрному морю, но ехать туда нет сил.
Да и нет у неё «сил» говорить правду.
Ты, Саша, такая молодая, и думаешь о смерти!
Имя «Саша», к которому намерена привыкнуть как к ещё одному имени, иногда воспринимает, будто говорят не с ней, а с какой-то другой и туповатой девицей.
Да, я думаю о смерти, о жизни, об этом лишь стоит думать. Я ведь не в рыбном учусь, не о рыбе же мне думать, она смеётся.
И начали они хохотать. И так стояли они над бездной, хохоча и смеясь.
Часть 2
Остров Шикотан
1
Утро солнечное. Итальянское. Определение, словно из далёкого будущего (в Италии не бывала. Но будет).
Крик:
Саша, дельфины!
Настя, одетая, как накануне, только без куртки. Её босые ноги между бугров дивана, будто стволы молодых берёзок. С виду она деревенская крепкая девушка. Но лицо нарумяненное, веки трёх цветов, актриса в годах, играющая молоденькую. Она держится одной рукой за винт иллюминатора: качает.
Сандра встаёт рядом, хотя ей и не так интересно. В иллюминаторе волны. Ветреная погода.
Вон, вон! Смотри, Саша!
Упруго мелькает огромный рыбий хвост. Непонятна мощь этого хвоста: он даёт отпор волнам, которые качают огромный корабль.
Каюта комфортабельная, крахмаленные идеальные постели. И ванная комфортабельная. Наконец-то, цивилизация.
Впервые стирает на руках. Но как это делать, видела. Одна в спортивном лагере каждый день (у неё был не так велик запас белья, как у Сандры). В чемодане компактная ёмкость моющего средства (впихнуто мамой). Две пары джинсов, семь пар белья, футболки, майки, носки Обе пижамы Вещи не выглядят грязными. Она моется утром и перед сном, хотя бы частично.
В дороге нелегко: кувшин, кипяток в титане; варежка для мытья, губка, мочалка. Но, по мнению бабушки и мамы одеяния подлежат капитальной обработке. Руки крепкие и умные, да и гены работают каких-то прабабок, не имевших ни рабынь, ни техники.
Приняв душ, надев чистое, вернулась в каюту: Настя так и глядит в океан.
Это, видимо, пролив Лаперуза!
В иллюминаторе нет берегов в этом проливе.
Выходят на палубу. Ни джонок, ни дельфинов, ни берега, а только волны, волны Широта океана отменяет реализм.
На корабле ресторан! Они берут и морских гребешков, и крабов, и рыбу «угорь». Но куда вкусней этой невидали суп из палтуса.
Деньги выданы в Екатериненке, которая для лиц мужского пола, обитателей города Находки, «яма» (образ Александра Куприна).
Отобедав, отдыхают в холле (ковры, бордовые диваны), беседа о культурных материях.
В рассказе Томаса Манна «Господин из Сан-Франциско» именно такой корабль Я могу концепцию
На других диванах интеллигентная (как у Томаса Манна) публика. Семейная пара, поодаль пара учёных. Так выглядят молодые люди, один в модных очках.
И тут мимо Рита, Валя и Галя. Настя спиной, а то бы глупый крик: «Девочки, идите к нам!» У этих тёток вид провинциальный. Они, будто вышли на сцену из другого спектакля. Они с Настей главные героини, плывут на круизном лайнере Они две богатые девушки. Обе эрудированные. Выдумывает и огорчена: её подруга в той же мятой юбке и не опрятной кофте. Не те детали. Ищет в Чеховских и Бунинских рассказах, подбирая более верную аналогию.
Любимые писатели с ней, будто они её семья тут, где нет ни мамы, ни папы, ни бабушки, ни сестрёнки Вероники (Веруньки). Джек Лондон О, Грин! Она бегущая по волнам! Будто в опьянении, которого никогда не испытывала, она с теми, кто на пароходах, на кораблях плывут, зная куда и что будет в конце этого плаванья и чего от этого плаванья ждать.
И вот она на палубе не с этой непонятной девушкой, рядом молодой джентльмен: «Сандра, я из Сан-Франциско. Меня зовут Джек». Нет, Том. «Да, Томас», она под кружевным зонтиком (не в брюках, а в юбке).
Вдруг она повстречает какого-то Томаса, сильного, умного. У него нелёгкая планида, и вот теперь перед ним она, которая поймёт его душу. «Я понимаю вас, Том», говорит она. Корабль плывёт в открытом море, но впереди маячит тёплый берег их сбывшихся надежд
От фантазий в реалии, где она не Сандра, интеллигентная, а Саша простоватая, как эти её попутчицы. И какая-то бесполая, в брюках, а не в юбке
Вечером музыка. Танцы на крытой палубе для студентов.
Настя в углу на лавке наблюдает тех, кто танцует, и Сандру, которая выпрыгнула, не дожидаясь ничьих приглашений. Танцы невинные, не для флирта. Далеко не у всех, а тут ни у кого, нет таких джинсов и такой модной футболки. Она ощущает себя на провинциальной дискотеке. Ребята не только видят в ней ровню, но и поглядывают с уважением. Танцуя в кругу, они веселятся на зависть другим.
В кратком антракте представляется вполне правдиво: она студентка знаменитого вуза. И ребята как-то понимают, что она едет отдыхать.
И тут поддатые тётки вербованные, один в один удалая «Кабирия», которая вела машину, не опрокинутую пьяным водителем. Кривляньями, грубыми нетрезвыми выкриками они сбивают ритм молодёжного драйва.
И на этом корабле вроде песенки про камбалу:
Мать-перемать! Мы научим их плясать!
Это что такое! А, ну, пошли вон! командир отряда Саша предлагает: Давай-ка, выведем этих гражданок
Не философский факультет, рыбный: девиц толпа, парней мало. У двери на палубу ставят дежурных.
Командир отряда Саша удивляет:
А ты, правда, как эти, вербованная? Вербованные ходячее зло у нас во Владике. Мне вон та намекнула: «Не обижайте нашу девочку», кивает на Риту.
Какая идиотская забота!
У стены на лавке тихие: Рита, Валя, Галя Настя с ними. Глядят так, будто пришли заложить её перед новыми друзьями.
Я не поверил, добавляет он. Вербованные это те, кто на рыбные промыслы, договоры у них на эту работу
В философском плане: нами подписан контракт. Когда родились. Договор на эту жизнь.
Парень доволен ответом и, видимо, решает, что Сандра (она назвала ему нормальное имя) не имеет отношения к этой малограмотной публике. Но ей танцевать расхотелось, будто эти танцы не реальны, и надо обратно в то бытие, которое в данной момент и является реальностью Сандры Семибратовой.
Ты в какой каюте? уточняет Саша (прямо, тёзка).
В двухместной.
В полу-люксе?
Да. Но не говорит номер каюты. Ладно, было приятно познакомиться
Настя нагоняет в коридоре.
Томик стихов, проверив в другой книге наличие папиных денег, о которых она никому не говорит, но на которые, мало ли, вернётся домой.