Комментарий:
Это не люди! Ишь, топают! Пыль клубится. Дарвинизм
Они, молодые и здоровые, глядят на этих уродов в пыли, хохоча и смеясь. Они-то не уродки. Настя, правда, считает себя неуклюжей. Она не любит своё имя (не Алла!), но от этой неправильной оценки её избавит новая подруга.
Итальянская музыка гремит курортным вечером:
«Мам-ма-ма, мам-ма Мария!»
Воздух, роняет Настя. Ну, как в Одессе
Да это же юг! кивает Сандра.
Она любит Крым, Евпаторию. Она и её родня летом отдыхают в Крыму. В Одессе не была.
А ты отдыхаешь там? и будто натыкается на преграду.
Я жила там. Рядом с портом. Моя мать проститутка.
Твоя мама?!
Вот это кошмар! Сильнее того, что у Риты (муж алкоголик, её бьёт). А в дороге Настя этого не говорила. Да и вообще не говорила ничего.
А теперь мы на сто первом километре, и она в прачечной работает. Нас выселили из Одессы.
И давно?
Этой зимой. Вернулись в Клин. Клин клином Но и оттуда В деревню.
И брата и сестру в деревню?
Да.
Надо же, на сто первый километр! Туда из Москвы выселяют не нормальных людей
«Её надо выселить на сто первый километр! Она нигде не работает, торчит у Метрополя. Проститутка она. Со мной не здоровается! Это для милиции. Распишитесь». Консьержка Антонина Егоровна говорит громко, а дверь из комнаты в прихожую открыта. Мама с бабушкой дуэтом: «Дома дети!» Уходит, а голоса кипят, бурлят, как вода, под которой выключили конфорку: «Её хоть не пускай»
Кто «дети»? Верунька, да, вундеркинд этот. Читает «Алису в стране чудес», как и полагается умной малышке в интеллигентном доме. Папа доктор наук. Но Сандра не какая-то малявка! Она знает такие слова! И это, ею не употребляемое, «проститутка». Она не ребёнок! «Какой ты ребёнок, Саша» глупый вывод Риты, Маргариты Трофимовны.
Настя не может быть порочной! Хотя её мама «Мать», говорит она.
Они глядят на танцплощадку (решение Насти). Она не умеет танцевать?
Парней полно. Откуда они в этой женской бане? Из города? Видимо, да. Некоторые на мотоциклах, вон у забора. А велики внутри ограды.
Да, этот «детский спортлагерь» для активного пола заведение. Шагнёшь с гор, с террас белого города в яму, как у Куприна (тайная литература для мамы с бабушкой). Тут на всех дам клиентов не хватает. И вон они, тихие на лавках под фонарём (не красного цвета).
«Опять повернулась». Некие «повороты» один за другим с начала этого вояжа. Как мало времени минуло, немного более недели, а повороты Первый: отбирают паспорт в обмен на проездной билет. Второй: удивительные тётеньки-попутчицы. Риту муж бьёт, а у Вали ребёнок умер. Галя и вообще фантастика, верит в бога! Они из каких-то отдалённых деревень! Настя казалась вполне нормальной И поворот. Её мама ночная бабочка! Удивительно: у этих мадам бывают семьи?!
Надо вымыться до пояса, мы тут одни (женская баня).
Ну, да, у Насти на лице килограмм туши, румян
Рита глядит в направлении танцев. Увидев их, в дверь.
Сандра берёт варежку, губку, мыльницу, зубную пасту, щётку А Настя, кое-как оттерев макияж, кроме полотенца (у Сандры два, не считая салфеток) обмылок. В дороге не видела этой странности, в вагоне каждый индивидуально моется в туалете.
Тут умывальник общий, на улице. Длинная труба с воткнутыми в неё металлическими гвоздями; поднимешь струйка холодной воды. Такой в спортлагере. Правда, там ещё отдельные кабинки. Её, только принятую в спортивную школу (идея папы), не отпускали мама и бабушка! Не ехать отчислят. В итоге вернулась победительницей в соревнованиях. А вот из этого вояжа вернётся ли победительницей?
На шее у неё цепочка с талисманом, «куриный бог», найденный на пляже в Евпатории, где так чудно летом. Когда плохо, тронет пальцами: и опять нормально! Мама не одобряет: «на раковине забываешь»
Они плещутся в полутьме, полусвете. Они не дамы полусвета. Рядом такие же «дамы» гремят гвоздями.
Настя что-то говорит, но не до неё: радует изобретение, выдумка кого-то доброго. Плохие люди не изобретают. Природа творчества в тандеме с этикой, с великими ценностями. Мытьё ниже пояса в деревянном туалете, для этой процедуры у неё лёгкий пластмассовый кувшин; у домика целый бак тёплой воды, нагретой солнцем.
Они на кроватях: ни стульев, ни, тем более, кресел. Рита с Валей тихо разговаривают, Галя сама с собой.
Ой! Сандра к умывальнику!
Ищет нет! Под трубой жёлоб, вроде корыта, куда стекает грязная вода. Не мог уплыть? Вроде, не мог. На металлической мыльнице нет.
Не надо было снимать, и Настя ищет.
Напишу объявление: кто нашёл, будьте добры, верните!
Кто нашёл, тот не вернёт.
Они на лавке у домика.
Кому нужен её талисман? Утерян не только «куриный бог», фрагмент её детства, которое с ней. Начал работу механизм ликвидации детства. Будто из дыры в мешке Деда Мороза падает первая игрушка. И посыплется
3
Хохот, визг. С танцев идут. Знакомая тётенька! Она такая молодец! Напоминает беднягу Кабирию. Сандра не только читала «Яму» Куприна, тайно видела фильмы Федерико Феллини. Правда, для мамы с бабушкой она и теперь, как Верунька, но наконец-то они поймут! Месть свершена!
Тётка, напоминающая итальянскую героиню фильма, героиня этого утра, когда Рита, Галя, Валя и они с Настей выходят на платформу какого-то дачного полустанка из вагона, в котором тряслись целых восемь суток. В станционном домике никто о них не знает.
Лицо Риты, Маргариты Трофимовны (и паспорта у неё) пятнами:
Обещан автобус!
На перроне эта «Кабирия». У неё жёлтые волосы, будто цветочки, которыми украшена гора у железной дороги. На «их» горе цветов нет. Кг косметики, как у Насти, у которой гладкое лицо, а у этой полно морщин. Такого увядания нет ни у бабушки, ни, тем более, у мамы.
Мы тут целое утро. Приедут, хрипит, курит.
Вот и машина, не автобус.
И как туда? Рита опять в пятнах. Хоть кто-то поможет? заглядывает в кабину. Вроде, ей в ответ, мол, давайте сами. Никакой подмоги!
Какая дорога, такая и подмога, рифмует Валя.
Господи, спаси! Галя, будто бабка, в платочке. Всю дорогу в платочке! И всю дорогу: «Господи, спаси!» рефрен их вояжа.
Сандра упёрлась ногой о колесо: р-раз, и там! Спортсменка!
Ну, молодец! реагирует публика.
Из той группы, где «Кабирия», смогла так молодая девица в белых брюках. Вот ур-родка! Кто так одевается в дорогу? Вдвоём втягивают в кузов вещи, потом владелиц вещей. Ну, вот и на лавках, над ними брезентовая крыша.
Автомобиль рванул. Едут Второй рывок, и падают с лавок друг на друга, отдавливая друг другу ноги, ушибая колени и головы Крик, визг, ругань
Сандра с краю, не падает, крепко вцепившись в лавку, но, выглянув, видит, как пригорок готов опрокинуть эту коробку с людьми! Миг-другой и грузовик на двух колёсах! Но, не упав набок, плюх на четыре колеса!
Бьют кулаками в кабину.
Рита и «Кабирия» слезают. Какие-то дебаты, и Рита одна, крикнув водителю:
Можно ехать!
Галя молится громко, обнаглев. Едут минут пять, и, кроме её молитв, ничего. Ну, вот и «спортлагерь»! Какие ещё ямы готовы принять их на дно? Прошли по краю бездны, проехали.
Окружают спасительницу.
А шофёр? Сандра злая: она прямо, как Верунька против Риты, не говоря о геройской тётеньке с жёлтыми лохмами.
Ладно, мы оба худые. Он набок через коробку передач, ну, и дрыхнет, кивок в направлении кабины.
Днём на сопке, в южном городе с видом на порт, на «летучих голландцев», вечером над дискотекой, а в голове мелькает утро, немного и авария грузовика с людьми, да эта хрипатая спасительница
И вот она, умеющая водить автомобиль, говорит с ними, стоя у лавки:
Дочки! Люблю танцы! Но больше танцев люблю петь!
Она уходит в темноту. И, не молоденькая (дочками назвала), громко поёт голосом прокуренным, да и пропитым:
«Эх, ты, камбала-камбала, одноглазая б!Без тебя, моя камбала, морячка не видать».Хохочут под умывальником, хохочут в домиках, хохочут во тьме этого удивительного населённого пункта
Какой пассаж Мама, бабушка, Верунька А папа? О, папа Трогает на груди: нет талисмана! У неё нет оберега! Ей не уйти от беды! Она готова рыдать.