Бабка нетерпеливо подталкивает еду.
Бабушка, а ты когда-нибудь давно верила в бога?
Верить в какого-то бога! Я окончила институт! Мой папа, твой прадедушка, марксист-ленинец. А его отец был накоротке с Владимиром Ильичём Лениным! Он не мог верить в какие-то выдумки!
Информация о предке и о «Владимире Ильиче» грозит превратиться в длинную лекцию. Бабушка редко употребляет популярный псевдоним, будто лидер мирового пролетариата член их семьи.
Мама с ведром и тряпкой.
В голове у неё какие-то басни про бога! докладывает бабушка.
ещё в бога тебе не хватает уверовать! Инга Ивановна вытирает подоконник, горшки с цветами.
Глупо вырвалось на эту тему! Немедленно ехать к отцу, к папе, к Георгию Евгеньевичу.
Вот, деточка Сандрина Это карта истории философии, папа раскидывает карту на пыльном столе. Жёлтый цвет (так наглядней для моих студентов) это идеалистические философские концепции. А синий материалистические. Как видишь, идеализм доминирует.
В мире больше людей, которые верят в бога?
Ну, примерно, так. Ты найдёшь своё мировоззрение.
А ты давно нашёл?
Это может показаться удивительным, виноватая улыбка, но пока нет. Богоискательство бывает трудным делом.
Когда она возвращается, с ними не говорит. Молча, плюхается в кресло, кивком головы (как папа) откидывает с умного лба рыжие пряди.
Обе в крик:
Не вымыв рук! А брюки! Ты в них в транспорте! Немедленно в домашнее! Кругом инфекция!
Уходит к себе и к Веруньке. Это такая неимоверно миленькая любимица бабушки и мамы и, кажется, папы Папы тоже.
Приедет, а он: «Как там Верунька?» Не огорчая папу, говорит про Веруньку. Какое у неё новое хобби, не влияющее на учёбу в двух школах: в общеобразовательной и музыкальной. Папа рад слышать. И думает, что и ей не терпится поговорить о дорогой сестричке, с которой конфликтует. В такие моменты Сандра думает: они меня не любят! Они меня ненавидят!
Верунька за столом Сандры. Ей мало своего, где в идеальном порядке идеальные тетради (нотные и обычные), книги и клавиры. На другом клеит фрагменты бумажных игрушек, лепит из пластилина, вырезает фигурки из картона.
Сандра может долго не подходить к своему столу. Мама и бабушка дуэтом: «Прибери! Вытри тряпкой пыль». Но она ненавидит тряпки. Она никогда ничего не вытирает, не стирает, и не моет посуду. Наконец, мама уберёт пыль, кофейные чашки (иногда до пяти).
Где мой конспект по истории религий? Какое уродство!
Убирай, тогда будешь знать, где!
Она читает, валяясь на диване (ночью при фонарике), иногда на кухне. Одно время мама запирает дверь в гостиную. Не днём. Днём там играет на пианино Верунька. Аргумент: «Одна комната в квартире не захламлена тобой». «Захламить» это те же использованные кофейные чашки, тарелки для бутербродов с их остатками, книги и тетради.
Верунька вырезает из картона человечков. Как маленький гений она выявляет тайну мультипликации. На столе новые порезы. Гнев кипит! До утра при фонарике читала Фому Аквинского (истина в гармонии веры и ума!) Она выведет формулу бога! Она на пути к открытию. Путь в тупике. Она злая-презлая.
Марш от моего стола!
Но Сандра! Видишь, как двигается, перемещает фигурки, и никакой неловкости!
Марш, говорю! кидает на пол и опыт мультипликации, и фломастеры, и аккуратно разложенные цветные картонки.
Верунька воет, как сирена, подбирая человечков
Прибегают бабушка и мама:
Наглая! Она ребёнок!
Ты что, творишь? А ещё на философском факультете! Не плачь, милая, не плачь, умница, утешает бабушка Веруньку.
Отстаньте от меня!
Верунька уже за своим столом. Сандра лицом к окну. Во дворе дуб, клён, вороны Слёзы капают на дерматин. Мама с бабушкой уходят в другие комнаты.
Хочу умереть, говорит твёрдо.
Вновь видит Юкон, холод Аляски. Полный атеист (такой, как бабушка) идёт к своей гибели. И она идёт с ним, и она замёрзнет. У неё воображение, но она готова околеть.
Сандра! Сходи в булочную! крик из кухни.
Не откликается, уронив голову. Верунька докладывать.
Верунька, ты только не бери хлеб с краю, с краю трогают руками, перехватают и вернут, инструктирует бабушка.
Как умереть? Каким методом? Вниз головой в Москву реку? Не выйдет. Она плавает, как рыба. Или с платформы под локомотив метро? Это бы неплохо. До обеда она, то умывается в ванной, то плачет. Она не знает, как ей умереть.
Сандра, иди обедать!
Из кухни такие запахи, а ведь она не завтракала. Ей предлагали выйти в молочную: сметана к борщу Верунька играет на пианино, учит урок. Наверное, мама сбегала в магазин. Обедать противно: не умерла, и надо жрать. У неё опухшее лицо. У мамы такая мина, будто конец света. Бабушка вздыхает. Верунька глядит любопытно. Мама с бабушкой думают: Александрина катится! Недалеко до алкоголя, до наркомании и половой распущенности, которая приведёт к СПИДу. У них похоронные лица, они будто её хоронят.
Их мнение: не надо думать, надо ходить в магазин, пылесосить ковры, мыть полы и вытирать столы и стулья. Стирать на стиральной машине. Телевизор умеренно кино не любое, а с учётом юного возраста. Театры, концерты классики. Но никак не стадионы с рок-музыкой. Верунька должна учиться на пятёрки (она так и учится), Сандра обязана быть первой в группе. Но не в МГУ, и, тем более, не на философском факультете, который, наверняка, бросит.
Внешний вид: мера, дабы не концентрировать внимание мужского пола. Короткую обтягивающую юбку (да, к тому же, красного цвета) не дай бог. Один парень в группе: «Семибратова, у тебя нет мини-юбки? Такие ноги» Деньги уходят на питание. Мама получает, но это не деньги. У бабушки пенсия. Главная беда папа даёт мало! Они даже прислугу не могут содержать, и давно никого нет в комнатке рядом с кухней.
Тебе необходимы такие яркие туфли?.. Намёк: яркие туфли надо отдать ей, у них один размер.
Я работаю пока что, обувает Инга Ивановна новую обувь на высоких каблуках.
«Пока что» в контексте: ей работать и работать, так как ты долго не слезешь с шеи. Стипендия уходит на «Шоколадницу», мелкие подарки и на книги. Книжные шкафы битком, и литература оккупирует один подоконник за другим. А ведь там горшки с цветами!
Отличный борщ (творение бабушки, второе мамины котлеты). И не хочется умирать.
Она уходит на диван. Верунька рядом. Ей надо удивить человечками, чтоб Сандра ими хоть немного восхитилась. И восхищается, и они играют ими, а потом она прислоняется головой к Верунькиной тёплой мягкой спинке и дремлет. Она за Верунькой, как за каменной стеной. И сестрёнка уже спит. Никто не орёт, не врубает пылесос.
В Москве дикая жара. Начало каникул. Идут в «Шоколадницу». Там хотя бы кондиционер. Двое ребят. Сандра.
Так бы и нырнул в какой-нибудь водоём! говорит один.
А второй, Володя Одинцов, удивляет:
Я живу на Оке.
И он говорит об этой реке, о какой-то рыбе плотве, о маленьком родном городке, куда отбудет до следующего семестра А у неё идея:
давайте в Крым
Там дедушкина яхта «Надежда», многокомнатная дача
Оба парня (второй из какого-то сибирского города) довольно кивают, прибавляя «классно» и, наконец, сибиряк говорит: он с девушкой. Володя Одинцов глядит: мол, а тебя я могу считать «своей девушкой»? Взгляд понят, ответа нет. И он думает: мол, там, в Крыму, видно будет.
Она выходит на Маяковке, им ехать да ехать на съёмную квартиру.
С кем? С кем ты собралась? вопросы Инги Ивановны.
Мальчики из группы, девушка одного
Они приезжие?
Володя Одинцов нормальный парень. Да, не всё ли равно, с кем рыбачить! Дедушка Джек
О, нет! Необходима санкция Георгия Евгеньевича!
Да, и с санкцией, напирает бабушка, ехать не надо одной. Мы вот-вот вместе: мама, Верунька
Инга Ивановна подхватывает:
У меня отпуск с определённого дня! Вот тогда и поедешь. С нами, а не с какими-то ребятами приезжими И уходит к себе в комнату звонить папе.