Плохое всегда было снаружи, и когда оно оказалось внутри, в самой сущности ничего не подозревавшего Иоахима, волшебник спасовал.
Он вспомнил последнюю встречу с отцом, единственным человеком, придававшим ему уверенности в наступлении завтрашнего дня.
«Вернешься домой обсудим твое поведение», холод в голосе Грегора был способен заморозить воды Светлого океана.
Причиной для приступа отцовского гнева стали последние слова самого Иоахима. Волшебник пожалел, что вспомнил и их тоже. Сколь многое могло пойти по-другому, подумай он тогда прежде, чем ляпнуть.
Быть может, ничего бы из последующих событий не произошло, и он был намного счастливее, не осознавая реального положения дел. Он чувствовал бы себя увереннее и устойчивее, чем
чем пассажиром на коне, шагающем с дороги на обочину, а с обочины в лес через заросли кустов.
Ты куда нас везешь? прошипел волшебник.
Все туда же, глухо ответил Август, прочь из Срединного леса. Но нам надобна небольшая остановка.
Иоахим, определив для себя вероятную причину, спорить не стал и спешился вслед за рыцарем. Но тот неожиданно дернул коня за уздцы, вынуждая животное сесть, а затем и сам тяжело опустился рядом с ним на корточки.
У сэра Бивербрука было много причуд. За неполные два месяца пребывания рядом с паладином Иоахим уяснил, что главными особенностями Августа являются непостоянство и непредсказуемость. До недавнего времени рыцарь не говорил и считался немым, поэтому заинтересованность волшебника в изучении жестового языка сильно поспособствовала начинающейся дружбе. В Лесной Заставе у Августа прорезался голос, но слог его был настолько высокопарен, что у Октавии от каждого произнесенного рыцарем слова проступали желваки от ярости. После приключений отряда на Змеиной горе речь Августа подрастеряла былой благородный лоск, причем изменения произошли за десяток минут ритуала у Священного Дуба.
Поэтому Иоахим молча отвернулся. Раз Августу надо сделать свои дела так и никак иначе, то долг волшебника принять чудачества друга и не мешать ему самовыражаться.
Садись, сказал рыцарь за спиной волшебника.
Я не хочу, спасибо.
Садись, говорю.
Не втягивай меня в это.
Прекращай упрямиться, нас заметят!
Кто тебя тут заметит? все же огрызнулся Иоахим, но вскоре понял, что зря.
Рыцарь утянул друга за кусты, прежде чем огонь факелов выхватил силуэт волшебника из темноты.
Конный отряд из двух десятков всадников промчался по дороге. На их скорости наверняка невозможно было что-либо разобрать даже при дневном свете, но волшебник и паладин предпочли не проверять это предположение. От стука множества копыт Иоахиму казалось, что его самого слегка потрясывает, а металлический отблеск доспехов и оружия навевал неприятные ассоциации с городской стражей. При свете факелов развевающиеся багровые плащи виделись огромными языками пламени, сжирающими пожаром лес по мере продвижения по дороге.
Конница исчезла за поворотом, как солнце за горизонтом, унося с собой цветность окружения. Иоахим и Август вновь очутились в темноте и тишине, и единственным нарушителем спокойствия был недовольно посапывающий конь, чьи челюсти оставались сжаты рыцарем.
Патруль? неуверенно спросил Иоахим.
Мало ли какие вооруженные отряды могут ездить по ночным дорогам, со знанием дела произнес Август и наконец отпустил морду коня, чтобы тот с фырканьем опустил ее к негустой траве под ногами. Будь они хоть трижды стражниками, во тьме даже для праведной души таится множество искушений. Особенно когда такой отряд сильно превосходит встреченных путников количеством.
Они серьезно вооружены, поежился маг, ты прав, лишний раз испытывать судьбу не хочется. Но ты видел красные плащи?
Видел, брезгливо поморщился рыцарь, небось снова эти отщепенцы, прислужники мертвого любителя дварфов. Тем лучше, что мы с ними не столкнулись, иначе я бы за себя не ручался.
Прошлая короткая, но запоминающаяся встреча с Багровой Стражей в Срединном лесу закончилась благополучно благодаря Иоахиму и его навыкам магического убеждения. Загадочный орден людей в красных плащах сперва увлек сэра Бивербрука своими идеями о сосредоточении власти над континентом в одних руках предпочтительно в тех, которые будут принадлежать кому-то похожему на тирана Овирина Фрэйна. Расположение Августа к Багровому Ордену быстро сошло на нет, когда Иоахим рассказал ему о нелюбви тирана к эльфам и, что еще хуже, о его союзе с дварфами, коих рыцарь считал основными виновниками страданий природы.
Это большой отряд, нахмурился Иоахим, все еще всматриваясь в деревья у поворота и силясь увидеть хотя бы блик факельных огней, я и не думал, что Багровая Стража так многочисленна.
Стадо, фыркнул Август, ведомое стадо. Видишь ли, мой друг, люди часто счастливы принимать на веру глупейшие идеи на свете и идти по ложному пути. Будь у них хоть толика рассудка, они носили бы зеленые плащи вместо красных!
Рыцарь похлопал коня по загривку, и ужинавшему животному не оставалось ничего иного, кроме как оторваться от трапезы, чтобы вновь повезти двух путников на окраину Срединного леса.
Их долго нет.
Агарвейн неопределенно повела плечами на очередную попытку Октавии начать разговор. Тифлингша битый час придумывала, как бы ей добиться ответа от охотницы, и отступать от своего была не намерена.
Интересно, что глава Академии скажет Иоахиму, да?
Угум.
Эту реакцию Октавия восприняла как маленькую победу.
Даже и подумать не могла, что он фамильяр.
Угум.
Выглядит совсем как человек!
Угум.
Он был таким грустным, когда говорил об отце.
Ага.
Фантазия Октавии резко кончилась. Завернувшаяся в спальник Агарвейн внимательно наблюдала за тлеющими лучинками в костре и так и не перевела взгляд на спутницу.
Ничего, он справится, неожиданно сказала охотница после паузы. Плохо, конечно, когда живешь с человеком бок о бок много лет, а потом он свое истинное-то личико все равно показывает. Или ты сам выясняешь. Даже не знаю, что хуже.
Мурашки пробежали по спине тифлингши. Агарвейн говорила так, будто знала.
Во время путешествий с Обнаружителями паранойя Октавии сильно поутихла, несмотря на встречу с посыльной от семьи в Лесной Заставе. Однако сейчас тифлингша услышала прямой намек, расцененный ею как издевательство.
Мать вполне могла запутать следы. Например, сперва прислать к ней немощную девку за пару десятков золотых, чтобы усыпить бдительность, а потом нанять профессионального охотника, способного втереться в доверие
Говоришь со знанием дела, ядовито ответила Октавия.
Агарвейн наконец с удивлением повернула к ней голову.
Да у всех такое было, кого в ордене моем ни поскреби. Скажешь, что не было, соврешь.
У тебя тоже? Тифлингша сложила руки на груди. В Синем Пределе? Может, я слышала что-то об этом?
Ага, в Синем Пределе. И не, вряд ли слышала.
Слушай, если считаешь меня назойливой и не хочешь разговаривать, то просто скажи об этом вслух. Я в курсе, что умею донимать, но границ иногда не вижу.
Я так не считаю.
Охотница медленно моргнула. Так медленно, что Октавия уже успела принять ее за спящую.
Время позднее, а наши товарищи укатили в ночной лес разбираться с могущественным магом ровно в тот момент, когда мы должны были отправляться на боковую. Я спать хочу, Октавия. Твои разговоры очень здорово помогают не уснуть, но сил отвечать у меня уже нет.
В подтверждение своих слов Агарвейн так сладко зевнула, что нижнюю челюсть Октавии свела судорога. Тифлингша удержалась от того, чтобы последовать ее примеру, остатки ярости, тлеющей, как их походный костер, сдерживали любое проявление эмпатии.