Она умолкла, и на всех трех лицах появилось одинаковое понимающее выражение.
Пожалуй, я знаю, за чем послать нашу занозу, протянула боярыня.
Не добавив более ни слова, она развернулась и покинула светлицу дочерей, оставив тех в недоумении смотреть на закрывшуюся дверь.
Как думаешь, что придумала маменька? За чем пошлет нашу сестрицу? задумчиво поинтересовалась Матрёшенька.
Пойди туда, не знаю куда медленно ответила Марфушенька.
Принеси то, не знаю, что добавила Матрёшенька.
***
В отличие от сводных сестриц утро у Маруси было в самом разгаре. Залеживаться в постели ей не давали коты, кормить которых требовалось спозаранку. А уж поднявшись, глупо было устраиваться обратно. И до первых петухов Маруся обычно успевала помыть полы в кухонных помещениях, подмести двор, полить цветы, насыпать корм курам. Вот и в тот день девушка уже управилась с утренними руинными делами и занялась приготовлением легкого, но сытного завтрака для своей мачехи и ее дочек. Творожная запеканка только начала подрумяниваться, когда раздался звон колокольчика из покоев боярыни Афанасьевой. Немного озадаченная неурочным вызовом, Маруся поспешила на зов. Еще более ее удивил вид мачехи: та была уже полностью одета, причесана и нарумянена. Обычно все утренние процедуры боярыня Афанасьева начинала значительно позже.
Значит, так, Мария, спокойно произнесла мачеха, глядя на падчерицу суровым взглядом.
Доброе утро, маменька, Маруся поспешно поклонилась в пояс, подметя пол длинной косой золотисто-пшеничного оттенка.
Собирайся, не обратила внимания на приветствие боярыня.
Куда? опешила Маруся.
Поедешь в Дальние Дали, дело там есть, небрежно бросила мачеха.
В Дальние Дали? изумилась девушка.
Сарафан надень попроще, лапти возьми покрепче, дорога неблизкая, вдовствующая боярыня Афанасьева сменила падчерицу взглядом с головы до пят.
Но зачем? продолжила недоумевать Маруся.
Принесешь оттуда цветок необыкновенный. В саду хочу посадить, снизошла до объяснений боярыня.
Цветок?
Заметив сверкнувшую в глазах мачехи молнию недовольства, Маруся осеклась и послушно склонила голову.
Цветок, цветок. Купцы давеча донесли, что в Дальних Далях на озере Синем распустился дивной красоты цветок, которого нет более нигде в целом свете. А я хочу, чтобы в моем саду рос этот цветок. И ты мне его принесешь. Знаю, ты хочешь спросить, почему именно ты должна идти, нетерпеливо постучала маникюром по столешнице трюмо мачеха. Купцы говорят, что только юная девица может сей цветок сорвать. У Марфуши здоровье слабое, у Матрёши экзамен по балалайке на носу остаешься ты. Так что изволь отправляться.
Маруся по-прежнему выглядела озадаченной.
Но как добраться мне в эти Дальние Дали?
А вот тебе карта, боярыня Афанасьева сунула падчерице в руки свернутый лист.
Но что я буду есть? И где ночевать? И страшно одной-то!
Говорю, оденься поплоше, лицо в золе испачкай никто на тебя и не позарится. А на расходы тебе вот, и женщина протянула Марусе неплотно набитый кошель. Завтрак приготовь всем и ступай. До ночи успеешь из столицы выйти и до Ближних Далей добраться. Дождей не обещают, так что идти быстро будешь. Можешь с собой пирожков взять в дорогу.
Маруся не нашлась, что сказать. Да и боязно было возражать мачехе. Уж не раз она падчерицу воспитывала, и та хорошо знала, насколько тяжела рука у боярыни. Но посылать одну-одинешеньку в Дальние Дали Впрочем, хорошо, что не в зимний лес к волкам голодным
Девушка развернулась и покинула покои мачехи, забыв отвесить ей положенный поклон, и, озадаченная, спустилась в кухонные помещения в полуподвале, где уже чуть пригорела с правого бока творожная запеканка.
В Дальние Дали? спросила громко Маруся у чугунного котелка. За цветком неведомым? поинтересовалась она у начищенного самовара. Одна? Пешком? потрясла она ножом.
Расставив перед собой два подноса, девушка привычно сервировала их завтраками для мачехи и сводных сестриц, разложив запеканку, полив порции сметаной для Марфушеньки, вареньем для Матрёшеньки и сгущенным молоком для мачехи. Заварила чай, разлила в три чашечки, добавила каждой по три кусочка сахара, положила ложки, прикрыла салфетками и вручила поднос боярыни Афанасьевой ее камеристке, а поднос сестриц их прислужнице. Сама же собрала со сковороды рассыпавшиеся остатки запеканки и позавтракала ими, запив остывшим чаем.
И развернула карту.
***
Иван-царевич покинул отчий дом ранним утром следующего дня. Точнее, собирался покинуть. Но пока проснулся, пока позавтракал, пока с любимым конем попрощался солнце уже довольно высоко поднялось на небосводе. Заботливая нянюшка набила походную котомку воспитанника пирожками с яйцом и луком, налила бутыль свежего кваса и завернула в чистое полотенце свежеиспечённый хлеб. Еще добавила баночку варенья, кусок сливочного масла, ломоть ветчины и связку баранок.
Ох, Ильинична! посетовал Иван-царевич при виде узелка размером с добрый сундук. Я ж пешком, не донесу!
Ничего, ничего! не пожелала слушать возражений нянюшка. Едешь на день хлеба бери на неделю. Своя ноша не тянет. На сытый желудок и дорога короче. Носки надел?
Надел.
Меч наточил?
Наточил.
Кошель взял?
Взял.
А лук взял? Где колчан со стрелами?
Так я с мечом! И вот нож еще за поясом.
Шапку не забудь.
Ну Ильинична! Какая шапка? Весна на дворе.
Цыц! Сейчас самое опасное время. Солнце, может, и горячее, но ветра еще холодный. Р-раз и носом начнешь хлюпать. А мне лечить тебя потом! Сказано: шапку надень!
Ильинична! Я не маленький. Я невесту иду искать! Иван-царевич отобрал у нянюшки свою шапку с меховыми отворотами.
Иди-иди, проворчала нянюшка. Невесту он идет искать! И чего его родительский выбор не устраивает?! Всем ведь хороша дочка Шишка. И уходить никуда не надо Ну, не надо морщиться. Иди-иди, погуляй перед свадьбой.
Царевич взвалил на спину котомку с припасами, поправил меч на поясе, проверил кинжал за пазухой, нахлобучил шапку, подтянул отвороты сапог, разгладил плащ на плечах и улыбнулся Ильиничне.
Ну, я пошел! возвестил он, получив от нянюшки троекратный поцелуй в щеки.
Марусю же никто не проводил. Она самостоятельно сложила в маленький узелок три пирожка, кусочек хлеба и крынку молока, переоделась в более ношеный сарафан, декоративно испачкала лоб и щеку золой и выбрала самые крепкие лапти из имевшихся. Уходя со двора отчего дома, девушка все же оглянулась, но никто не махал ей их окошка: сегодня утром ничто не мешало мачехе и сводным сестрицам сладко спать до обеда. Со вздохом Маруся сверилась с картой, определилась с направлением движения строго на юг и зашагала к городским воротам.
Погода была по-весеннему непонятной: солнце вовсю пригревало, заставляя скидывать шапку и расстегивать кафтан, синицы звонко тренькали свои песни, воробьи с наслаждением обсуждали, на каком кусте ещë остались подбродившие за зиму ягоды рябины, но в тенистых переулках ещë лежали остатки снежных запасов, ожидая ночных заморозков, а потому не спешивших превращаться в веселые ручейки. Маруся шагала по деревянным настилам, заботливо выложенным правительством в дар жителям столицы без них можно было бы по щиколотку провалиться в весеннюю жижу.
Девушка пересекла главную площадь, привычно полюбовавшись яркими синими куполами царского терема и его белоснежными стенами, как раз только что помытыми по приказу царицы Марьи после зимних туманов и метелей. Затем миновала торговые ряды, пока еще пустые в столь ранний час, по главной улице спустилась к не главным воротам столицы (выход через Главные Врата добавил бы лишний час пути, а Маруся уже решила беречь силы) и оказалась на берегу реки. Переправляться через нее необходимости не было, так что девушка лишь сверилась с солнцем, определившись со сторонами света, прошла чуть по берегу, бросив в камыши горсть хлебных крошек, на которые тут же с кряканьем набросилась стая прибрежных уток, и спортивным шагом взяла направление на юг.