Кошка. Катерина Ивановна. Карандышев всхлипнул.
27
«У Рика» Калганов заметил Егора за столиком. Егор с оторопью смотрел на жадно евшую Настю. Надо подойти к Егору и сказать, что я не полная кака. Решил Калганов и тут увидел Пушкареву.
Она сидела у сцены, впившись глазами в Калганова. Старая ведьма усмехнулась некроманту. Калганов сел напротив нее.
Одно время они встречались. В то время Пушкарева была обаятельной стройной девушкой Потом Пушкарева ударилась в черную магию. Сошлась с демоном и страшно изменилась внешне и внутренне. Ее душа покоробилась и почернела. Когда демон бросил ее, Пушкарева решила стать Калгановой. Но некромант послал ведьму к черту. И к тому же он был обручен. Осыпав проклятиями и плюнув в лицо, Пушкарева исчезла из жизни Калганова. И вот спустя столько лет она вернулась. Как терминатор.
Дули Уилсон пел унылым контральто:
И когда двое влюбленных обручаются, они все еще говорят: «Разве это может быть ошибкой?»
Чего тебе?
Ведьма скривила губы:
Какой ты грубый. Не рад, что ли?
Ну?
Пушкарева осмотрелась:
Шум. Гам. Дым. Может, лучше у тебя на кухне?
Нет! Калганов содрогнулся и пришел в себя.
28
В топкую тишину комнаты с громким клацаньем жадно вгрызались часы над дверью. На них нащелкало тридцать пять минут второго. Оторвав себя от кресла, Калганов вышел в коридор. В горле пересохло от тревоги.
За кухонным столом растеклась темная фигура. Калганов потянулся рукой к выключателю.
Оставь. Зачем нам свет?
Калганов сел напротив незваной гостьи. За спиной загудел холодильник.
Чего приперлась?
Егор и его подруга отправили меня на тот свет. Мне нужна компенсация
Какая?
Душа Егора.
Убирайся прочь старая ведьма.
А ты большая пребольшая кака Папа кака, кака папа.
Проваливай. Калганов сжал кулаки и челюсти
Жди большой пребольшой каки.
Лыко-мочало что ли? Опять проклинаешь и наводишь порчу? Смени пластинку.
Сухо щелкнуло, и Калганов зажмурился от резанувшего по глазам света
Призрак исчез. На кухне появилась Наталья Алексеевна:
Сколько это будет продолжаться? Утром вызову устранителя призраков. Может он и от тебя избавит
Какая же ты добрая. Калганов вышел. Обиженно зазвенела разбитая вдребезги тарелка. Калганов покачал головой. Сама доброта.
В гостиной он осел в кресло и, переплетя пальцы, погрузился в тревожные мысли. Часы грызли тишину. С трудом оторвав себя от кресла, он разложил диван и, не раздеваясь, лег навзничь.
29
Музыка «Портисхед» зашвырнула Егора в кафе. Настя доедала душу.
Вкусно?
Как трава. Настя облизнула губы. Мне бы остренькую.
Как у Рыкова? Егор криво усмехнулся.
У него уж очень жгучая. Как перец чили.
Егор огляделся и вздрогнул. Сердце екнуло. У сцены и пальмы в кадке сидели ведьма и отец. Егор поднялся и, поправив шляпу, затушил окурок в блюдце.
Ты чего? Черные глаза оторвались от тарелки и вскинулись на Егора.
Надо поговорить с Тряхнули за плечо. Егор очнулся в большой аудитории. В лицо ухмылялся Чад.
Неужели так скучно? Спросил Навроцкий с трибуны.
Да нет, конечно. Продолжайте. Брякнул Егор, растерянно озираясь. Мистика. Заснул в комнате, а проснулся на лекции. Ну и ну.
Аудитория засмеялась.
Выдалась бессонная ночь? Глаза философа слегка косили и смотрели на Егора как бы украдкой.
Читал Бертрана Рассела. Рассеяно сказал Егор лишь бы что-то ответить.
Все опять засмеялись.
Ага. Читал он. Павлова усмехнулась. Театральная площадь как зеркало русской революции.
Егор покраснел:
«Дура на шее». Вот что я читал.
Чад с натянутой кривой улыбкой взглядывал то на Егора, то на Павлову.
Интереснее « Идиот». Резко ответила Павлова.
А как тебе Алексей Толстой «Гадюка»?
Уж лучше тогда Апулей «Золотой осел».
Брейк, книгочеи. Сказал Чад. А то вы так до Маркиза де Сада договоритесь.
Поднялась и прокатилась очередная волна смеха.
Тишина! Успокоились! Потребовал Навроцкий. Тут вам что цирк-шапито?
Недоверчиво озираясь, Егор гадал: это сон или явь? На последнем ряду сидел костлявый человек с красными пятнами на тонкой длинной шее и с испанской бородкой на остром зеленоватом лице. Сцепив пальцы в замок, он угрюмо исподлобья смотрел на Егора.
Егор отвернулся и поежился.
А это что еще за Кощей? Тихо спросил Егор.
Где? Встрепенулся Чад.
Наверху у окна. Пятнистый такой.
Чад обернулся и посмотрел туда. Недоуменно пожал плечами:
Да нет там никого.
Как это нет? Повернушись, Егор уставился на пустое место у окна. Он же только что там Егор осекся. Внутри что-то перевернулось. Затылок и тыльные стороны ладоней обожгло. Егора замутило.
Он тотчас вспомнил, что однажды сгоряча бросил в лицо отцу:
«Слава богу, что я не такой как ты»,
«А ты уверен?» Тогда отец усмехнулся.
Уверен. Пробормотал Егор, глядя на пустое место у окна.
Ты бы завязывал. Сказал Чад.
С чем?
С Бертраном Расселом.
Постараюсь.
А если это все-таки Что там ведьма говорила о ручном сне?
Все это было, было и прошло. Сказал сам себе Егор.
Что-что? Чад покосился на Егора.
Ничего. Слушай Навроцкого.
С тобой послушаешь. Проворчал Чад.
30
Скучный голос фиолософа притащил Егора в «НГС». В кабинете за столом клевал носом отец. Вадим Витальевич заснул и увидел Наталью Алексеевну. На кухне у окна она разговаривала по смартфону.
«С Кассандрой что ли? Предоположил Егор. А может со своей Парамоновой».
«Похоже, что с черноглазом». Подумал отец.
Что?! У Егора внутри перевернулось и заныло. Отец с дуба рухнул? Угорел? Нет. Только не мать. Она не такая. Егора обожгла и стала душить ненависть к отцу. Чтоб ты сдох, проклятый некромант. Выстрелом грянул звонок.
Аудитория оживилась и зашумела. Зевая и потягиваясь, все стали собираться и подниматься. Переговариваясь, хлынули в коридор.
Продолжение следует, Предупредил Навроцкий. Вас ждут Гегель и Кант.
Собравшись с духом, Егор подошел к философу.
Вопросы? Глядя вниз, Навроцкий аккуратно складывал бумаги в черный потертый портфель.
Почему вы перестали с ним общаться?
Вскинув косой взгляд на Егора, Навроцкий тотчас опустил глаза.
Категорический императив. Навроцкий защелкнул замок портфеля.
Егор направился к двери.
Ты бы не увлекался митингами. Остановил философ. Егор растерянно обернулся. Все это опасно. Философ глядел в пол. И совершенно бессмысленно.
И что теперь? Сложить руки и протянуть ноги?
Посмотрев на Егора, Навроцкий тихо усмехнулся и опять опустил глаза:
Надо переждать.
И долго?
Юстинианова чума длилась два века. И ничего. Пережили.
Они хуже чумы. Уперся Егор.
Навроцкий поднял взгляд на Егора:
Что отец?
Работает. Егор криво усмехнулся.
Может быть, так и надо. Принять то, что невозможно изменить. Пряча глаза в пол, сказал Навроцкий.
Ни за что! Отчеканил Егор и вышел.
31
Живот забурлил, вздулся, болезненно и остро сократился Зайдя в уборную, Егор заперся в дальней кабинке. На стене за унитазом черным маркером: «Я здесь сидел и долго плакал. Я мало ел и много какал». А на дверце красным: «Смерть космическим оккупантам!». Раздраженный кишечник протяжно протрубил.
Проклятая ведьма!
Принять то, что невозможно изменить. Вспомнился прячущий глаза Навроцкий. «Если не можешь изменить обстоятельства, измени отношение к ним». Оправдываясь, прикрывался отец Аврелием. У отца цитата была на все. Любую какаху он обернет в красивую фразу. Для дурного поступка найдет благородный предлог.
Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить. И дай мне мудрость отличить одно от другого. Вслед за немецким богословом тупо повторяет общество анонимных бражников. Загвоздка в мудрости. Вся молитва это насмешка над недалеким обывателем. Ведь известно, где отъявленные мудрецы: в кремле и в психушке. Вот и гадай, что тебе нужно: спокойствия или мужества?