Но это же так долго. Это займет целую вечность. У нее очень разочарованный вид.
Ты сама увидишь, как быстро пролетает вечность, если не сидишь без дела, отвечает ее отец. Ты даже не заметишь, как пробежит время и детеныши появятся здесь.
И ты поведешь меня смотреть на них? Она вглядывается в его лицо, будто игрок в покер, рассчитывающий понять по лицу соперника, блефует он или нет.
Он снова смеется:
Да, я тебе обещаю. В апреле я приведу тебя посмотреть на тюленей. Он протягивает ей руку: Заметано?
Она на секунду задумывается, затем пожимает его руку:
Заметано.
Она широко улыбается, и я впервые замечаю, что у нее не хватает двух передних зубов. Она выглядит такой милой и, используя эту черту в своих интересах, продолжает:
А можно мы пойдем туда сейчас, папа? Я знаю, что тюленей там нет, но мне хочется посмотреть на приливные заводи.
Не сегодня, солнышко. Я приведу тебя туда на уик-энд, и ты сможешь посмотреть на заводи. А сейчас нам надо зайти в магазин, как нас просила мама. Ты не забыла? Она просила купить сливок, они нужны для тыквенного пирога.
Грейс хлопает в ладоши:
Я люблю тыквенный пирог!
Я тоже, дорогая, я тоже. Отец ерошит ей волосы: Предлагаю пробежать наперегонки вон до того магазина на углу. Кто победит, тот получит самый большой кусок пирога.
Грейс картинно закатывает глаза теперь я хорошо знаком с этой ее привычкой:
Ты всегда получаешь самый большой кусок пирога.
Разве? Ее отец делает вид, что он удивлен. Наверное, это потому, что я всегда побеждаю.
Только не на этот раз! Грейс пускается бежать так быстро, как ее только могут нести ее короткие детские ножки.
Отец мигом догоняет ее, поднимает и сажает себе на плечи.
Так победим мы оба, говорит он, и они пригибаются, входя в магазин.
Ух ты! Значит, теперь нам достанется весь пирог?
А тебе не кажется, что нам надо оставить маленький кусочек для мамы? Они идут по проходам мини-маркета, направляясь к холодильнику для молочных продуктов.
Совсем маленький кусочек? спрашивает она, глядя на отца с подозрением.
Он подавляет смех:
Да, совсем.
Ну ладно, думаю, это можно устроить. Она говорит это так неохотно, что и ее отец, и я покатываемся от хохота.
Я люблю тебя, солнышко.
Я тоже люблю тебя, папа, ласково отвечает она. Ух ты, можно мне жвачку?
Ее отец качает головой и, взяв пачку жвачки, протягивает ее ей:
Дай тебе палец, и ты откусишь всю руку, верно, моя девочка?
Мое счастливое число это три, замечает она, вертя пачку жвачки в руках.
Не сомневаюсь, отвечает он. Не сомневаюсь.
Глава 30
Непроще простого
Хадсон
Сегодня День благодарения! Это доходит до меня, когда я выхожу из воспоминания Грейс. Когда мы только-только обнаружили, что заперты здесь, Грейс выдвинула один из ящиков кухонного буфета и достала из него календарь. И, когда утром она отмечала в нем очередной день, это служило для меня сигналом того, что она готова начать ежедневную тренировку по прыжкам. Как же я мог не заметить, какой сегодня день?
Неудивительно, что Грейс так расстроена. Ведь сегодня начинается второй сезон праздников, который ей придется провести без родителей, который она будет вынуждена провести взаперти в моей берлоге без надежды на то, что это когда-либо закончится.
Я не американец и День благодарения для меня ничего не значит, но даже я понимаю, какая это для нее трагедия. Я только не знаю, что, черт возьми, мне с этим делать.
Хочешь, приготовим тыквенный пирог? спрашиваю я, потому что в своем воспоминании она думала именно о нем. А также потому, что с нашими кулинарными талантами нам точно не удалось бы приготовить индейку.
Я не умею готовить тыквенный пирог, отвечает она, и, хотя это отрицательный ответ, он показывает, что я на верном пути. Это первые слова, которые она сказала мне за весь день.
Разве это может быть трудно? парирую я. Немного тыквы, немного сахара Ведь надо полагать, в пироге должен быть сахар. Румяная корочка. У нас все получится на раз-два. И я щелкаю пальцами.
Она смеется невеселым смехом сквозь слезы, который бьет меня куда-то в солнечное сплетение.
Наверняка это сложнее, чем кажется.
Так давай выясним, насколько это сложно. Я встаю и протягиваю ей руку. Она просто смотрит на нее, переводя взгляд на мое лицо и обратно. Затем наконец берет ее и позволяет мне помочь ей встать. Но для этого тебе придется пустить меня на кухню.
Ты уже и так на моей стороне комнаты, отвечает она. Одним часом больше, одним меньше.
Полностью согласен.
Я с самого начала хочу официально заявить, что, на мой взгляд, это будет полный провал, замечает она, когда мы направляемся на кухню.
Кому какое дело? Я пожимаю плечами. Ведь нас тут только двое. И я все равно не пойму, хорошо он получился или нет.
Она на секунду задумывается.
Дельное замечание.
У меня всегда дельные замечания, вот только ты обычно бываешь не в том настроении, чтобы прислушиваться к ним, говорю я ей. К тому же, кто знает? Когда мы закончим работу, у нас может получиться восхитительный пирог.
Лично я многого от него не жду.
Она открывает буфет и достает банку консервированной тыквы, сгущенное молоко без сахара, которое кажется мне чем-то вроде дерьма, специи, сахар и муку.
Может, это все-таки хорошая идея, изрекаю я, глядя на ингредиенты, хотя понятия не имею, что с ними делать. Может, ты и получишь зачет.
Грейс коротко смеется, идя к холодильнику.
А что случилось с твоими беспредельными уверенностью и энтузиазмом?
Оказалось, что они все-таки имеют свои пределы.
Это вызывает у нее уже больше убедительный смех как я и рассчитывал.
Итак, что именно мы будем со всем этим делать? спрашиваю я.
Нам повезло. На задней части банки консервированной тыквы есть рецепт. Она поднимает банку и добавляет к ингредиентам на кухонном столе упаковку яиц и сливочное масло.
Вообще-то это смахивает на жульничество, фыркаю я, хотя в глубине души не могу не признать, что на самом деле испытываю облегчение. Лично я планировал импровизировать.
О, у нас будет масса возможностей импровизировать, отвечает она, закатив глаза. Ведь у нас нет рецепта румяной корочки.
Да, это похоже на серьезную проблему. Я смотрю на пакет с мукой, имеющий весьма грозный вид. Хотя разве есть какой-то закон, предписывающий пирогам иметь корочку?
Без румяной корочки пирог не пирог, Хадсон. Она качает головой: А просто фрукты.
Хмммм. Я делаю вид, будто обдумываю ее слова. Пожалуй, это звучит убедительно.
Она достает большую миску.
Вот именно. Хотя, строго говоря, тыквы это не фрукты, а бахчевые.
Я мысленно повторяю ее слова несколько раз.
Если честно, я не имею ни малейшего понятия, что это значит.
Это значит Она качает головой и смотрит на меня с невеселой улыбкой: Не важно. Это различие не имеет значения для пирога.
Тогда зачем мы вообще об этом говорим? спрашиваю я. Разве нам и так не предстоит чертовски трудное дело, раз у нас нет рецепта румяной корочки для этого пирога и нам надо откуда-то взять его хоть с потолка?
Да, соглашается она. У нас и так забот полон рот.
Но она не сдвигается с места, а продолжает стоять рядом со мной, и мы оба пялимся на ингредиенты.
В конце концов я прочитываю всю информацию о каждом ингредиенте по меньшей мере три раза.
Ну и? Мы сделаем это или нет?
Не торопи меня, Вега. Мне надо мысленно подготовиться.
А, ну да. Я вскидываю руки в знак капитуляции. Кто я такой, чтобы торопить гения.
Чтобы дать ей больше времени, я подхожу к холодильнику и беру бутылку воды.
Думаю, ты хочешь сказать не торопить гения, а торопить катастрофу.
Я пожимаю плечами:
Те же яйца, вид сбоку.
Думаю, ты хотел сказать та же тыква, вид сбоку.
У тебя что, жар и бред? Я изображаю ужас. По-моему, тебе следует признать, что игра слов это исключительно моя епархия.